Розовая мечта

Ларе только что удалось убедить любовника в том, что Анатолий Кравцун продолжал работать на Баташова. Это была, скорее, догадка. Но поведение толстяка взбесило её. Если он и не предавал Арчила и Эда, то её он готов продать в любой момент, это точно.

У поджидавшего гостей автомобиля все чинно распрощались. Эдди попытался задержать руку Афанасия, но тот простился очень официально. Лара до поворота махала в окно рукой и посылала воздушные поцелуи.

Машина укатила, и они вновь остались вдвоем, неспешно направляясь к дому по цветущим аллеям парка.

— Ты сегодня заигрался, Арчи. Этот браслет и намеки… Может, вы решили пожениться? — Эд сделал удивленные глаза.

— Возможно, — парировал Арчил. — Брак — понятие неуместное для совладельцев мира… Лара нравится мне и это чувство, по крайней мере, естественно. А вот твое заигрывание с Афанасием переходит всякие границы. Он совсем не из той породы.

— Из той. — Хмыкнул Эд. — Правда, у нас была лишь одна встреча… Я успел посулить ему горы. Ну, реальные горы в Латинской Америке. Пусть занимается альпинизмом на личных камушках… Но этот Юл, кажется, перебежал мне дорогу… Ах, я не знаю, в чем дело… Как ты думаешь, Арчи, заявление о духовной семинарии было серьезным? — погрустнел Эд, быстро терявший интерес к легкодоступным партнерам.

— Для тебя — да. Ты весь позеленел и потерял дар речи на целый час… А для него… — Арчил задумался. — Боюсь, такие горячие головы долго на плечах не держатся. Хотя, если ты подаришь ему горы, он сможет основать на них монастырь.

— Ты, вообще, хоть и знаток человеческих душ, многого не понимаешь. Афанасий — настоящий маньяк, — в голосе Эда прозвучал восторг. — Он алчет крови и пытается натянуть на себя смирительную рубашку в виде рясы и креста. Но лишь для того, чтобы грех стал слаще, а кровь — горячее.

Перед тем как расстаться, участники встречи заключили пари. Всем было очевидно, что затеянный спектакль двигался к заключительному акту: курки взведены, противники двинулись к барьеру, целя друг другу в лоб.

— Не сомневаюсь, Баташов расправится с Тайцевым и непременно — с любовником своей жены, — сказала Лара. — Спорю на гору Медведь (она указала на знаменитый островок, лежащий в море) жить мальчонке осталось совсем недолго. Заодно можете готовить венки и господину Тайцеву… Арчил, ведь ты отдашь мне этого «зверька»?

— Вот уж не ожидал от тебя, родная. — По-супружески обнял Лару Афанасий. — Тебе-то лучше всех понятно, что Баташов не любит мочиловку. Юлия он не тронет, жену с позором выгонит, а бывшему дружку устроит такую горячую «баню», предав огласке его «подвиги», что тот сам застрелится.

— Но ведь Тайцев не виновен в убийствах и следствие признает обвинения Баташова ложными, — с нарочитой наивностью возразила Лара.

— Какое следствие, детка? О чем ты говоришь?! — возмутился Эд. Главные судьи и палачи — мы сами. А мы-то устроим так, чтобы Бык и Заяц перегрызли друг другу глотки, так сказать, в интимной, дружеской обстановке… Я ставлю на «двойной капкан»! Мне было бы приятно знать, что нам удалось избавиться сразу от двоих. Причем, их же собственными руками.

— Я все же хочу думать, что эта долгая игра будет иметь более полезный для дела результат. Нам не нужны трупы, не нужны скандалы, загубленные репутации. Мы — гуманисты, виртуозы интриги, и просто-напросто добиваемся того, чтобы эти люди стали нашими союзниками, — возразил благодушно настроенный в присутствии Лары Арчил. — Они нужны нашему театру, а следовательно, станут очаровательными марионетками… Для этого всего лишь и надо — управлять. Кстати, Эдди, ты веришь в бессмертье души?

Этот вопрос, заданный стройным брюнетом рыжеволосому коротышке, прозвучал в пустынной аллее благоухающего ночными ароматами парка в тот момент, когда в подвале виллы, оборудованном под медицинскую лабораторию, человек в белой маске склонился над связанным, обезумевшим от ужаса человеком.

Глава 41

Мне не терпелось рассказать о встрече с ясновидцем Юлу, но предупреждение о молчании прозвучало сурово. Если, конечно, доверять всему, что наговорил здесь Саша. Я могла бы объяснить свое внезапное доверие к его «пророчествам» гипнозом. Он заставил меня поверить в чудеса, напустив туману с Гумилевым, шарфиком, фотографией. Но как бы ни относиться к подобным явлениям, нельзя не признать — многое Саше удалось угадать. В правоту его заверений хотелось верить потому, что невозможно было представить мертвую Аську.

Юл застал меня в раздумьях. На столе, рядом с чайными чашками и вазочкой с рафинадом лежала фотография и леопардовый шарф.

— Приятельница заходила. — Объяснила я. Что нового?

Он сел и, взяв фото, молча крутил его в руке, словно собирался разглядеть что-то на первый взгляд незамеченное. Недельная щетина придавала лицу Юла выражение лихости и каторжной обреченности одновременно. Он избегал смотреть мне в глаза, что было плохим знаком.

— У тебя неприятности? Не тяни, прошу тебя… Что стряслось?

Юл поднял на меня грустные глаза и поморщился.

— Извини, Слава, ты все равно узнаешь, — Ася погибла.