Розовая мечта

Решительно, июньский день — неудачная декорация для выяснения отношений. Особенно, если яркая небесная синева перемежается пухлыми тучками, а вслед за торопливым, частым дождиком сияет солнце. Чего такого ещё нужно, когда в столовой, прохладной от сквозняков, накрыт крахмальной скатертью стол и ждет наготове старый фаянсовый супник с прадедовской серебряной поварешкой, а в духовке шкворчит нашпигованная чесноком баранья нога?!

Как славно жилось нам в этом доме! И пока московской квартиры ещё не было, и потом, когда здесь собирались в воскресные дни наши друзья — пылкие и прямодушные до идиотизма, как Павка Корчагин. Постепенно они менялись юношеский энтузиазм угасал под напором делового цинизма и профессиональной жесткости. С кем мы остались последние годы? — И не поймешь… Толя, Лара с Афанасием, да кое-кто из «бывших», задержавшихся в окружении Баташова случайно. А нормально ли это — терять друзей?..

Глава 42

…Сергей прибыл под вечер, усталый, но довольный, каким всегда являлся из Москвы на дачный уик-энд.

— Ну и запах у тебя! Последняя трапеза перед эшафотом выглядит потрясающе. Позволь на пять минут заскочить в душ. Сегодня на дорогах сплошные пробки и пылища столбом.

Все было как всегда, только мы не поцеловались при встрече и я старалась не сталкиваться с ним взглядом.

— А этот ясновидец — Александр, кажется, и вправду не шарлатан. Хотя… — Я принесла борщ и налила Сергею полную тарелку.

— Разве ты его не помнишь? Ну, тот худющий мальчонка, что имел приводы в милицию, а потом ночевал у меня?.. Отличный супец! — Сергей нарочито усердно орудовал ложкой, замяв воспоминания о нашей первой ночи.

Я налила в рюмки водку.

— Давай помянем рабу божию Ассоль…

— Что? Слава, ты о чем?

— Три дня назад Ася погибла где-то в Африке. А ещё вчера твой ясновидец уверял, что она здравствует. Ну, ладно… Царство Небесное… Я её любила…

Сергей недоверчиво посмотрел, как я осушила рюмку и пить не стал.

— Если Сашка сказал, что жива, значит — так оно и есть.

— А может, ему дали указания? Какому-то полномочному человеку, допустим, было угодно, чтобы Ассоль Калчанова числилась в мертвых. До поры до времени.

— Ничего не понимаю. Объясни толком…

— Объясню. На десерт, ладно?

— А что ещё рассказал тебе Саша?

— Уверял, что дом хорошо стоит, а вот под тем кустом жасмина, что у сарая, зарыт клад.

— И что там оказалось?

— Кусок бараньей ноги с чесноком и перцем. — Я открыла крышку жаровни и Сергей зажмурился от удовольствия.

— Такой аромат! Соседи, бедолаги, слюнки сейчас глотают. — Он нацелился вилкой на самый поджаристый кусок. — А ты что не ешь, — в вегетарианство ударилась, или проблемы с аппетитом на почве личных переживаний?

— Проблемы с аппетитом. — Как ни странно, я не лгала. Тугой комок подкатывал к горлу и даже руки дрожали. Доставая из духовки жаровню, я обожглась, и теперь повыше запястья наливался продолговатый белесый пузырь. Я поймала взгляд, брошенный Сергеем на мою травму, но он ничего не сказал, не стал, как раньше, залечивать порез или ушиб поцелуем. Смешно! О чем я думаю — изменница, жена подонка, женщина, решившаяся на последний, отчаянный шаг!..

— Слав, давай копнем под жасмином? — Неожиданно предложил Сергей, расправившийся с бараниной и с удовольствием осушивший бокал холодного сухого вина. — Может, больше времени не будет. Либо пожар, либо потоп какой-нибудь… Ты ведь в Англию надолго?

— Давай копать. Никогда в жизни не увлекалась кладоискательством… Интересно, у моей бабки имелись драгоценности? Она ведь была из «хорошей семьи».

— Скорее, твой дед зарыл там подлинные научные труды, которые писал по ночам втихаря. А днем стряпал заказные, фальшивые. Говорят, он был образованным человеком.

— А может кто-нибудь ещё спрятал там «концы» истории гибели моего отца, его подлинной гибели?

Сергей пропустил мою реплику мимо ушей и с лопатой направился вглубь сада. Прицелясь к корневищу куста, густо покрытого мелкими бутонами, спросил:

— Где рыть?

Я уверенно кивнула:

— Здесь! — и даже с некоторым разочарованием вообразила то, что нам предстояло найти — брезентовый пакет, обвязанный проволокой.

— Смотри, кажется, сундук! А ну, тяни, — Сергей очистил от земли металлическую крышку с кольцом.

Я отступила. С силой дернув за кольцо, он сел в траву. Крышка оказалась фальшивой — она прикрывала истлевший деревянный ящик, а в нем, в путах потемневшей медной проволоки таился увесистый пакет.

— Аккуратненько обернули. Брезент от довоенной плащ-палатки. Нет, похоже на противогазную сумку.

На веранде мы торопливо развернули добычу. Под слоем бумаг, старой клеенки, в коленкоровой папке с шелковыми тесемками и тисненой надписью «История КПСС 1917–1937 год» находились связки писем. На специальных линованных почтовых листках, изрядно пожелтевших, теснились строки, написанные каллиграфическим мелким почерком.