Розовая мечта

— Не кричи, пожалуйста. У нас двор маленький, все друг друга знают. И звук, как в колодце. — Сказал он примирительно. — Я не тебя имел ввиду, когда говорил про алкашей. Моя мама, например, в интернате работает… Так там всякое бывает… А знаешь, пойдем ко мне — я вон в том подъезде живу. Мать у тетки на даче. Вернется завтра.

Наверно, я посмотрела на доброжелателя с таким ужасом, что он рассмеялся:

— Не бойся, я приставать не буду! Вижу, что ты по Аркадию сохнешь. А он — мой лучший друг. Кодекс чести с двойной страховкой.

У моего нового знакомого оказалась коммуналка с длиннющим коридором. В его комнате, разделенной на две половины большим шифоньером, пахло свежевыстиранным бельем. И, действительно, стопку такового парень поспешил убрать с дивана, освобождая мне место.

— Мать погладить оставила. А я замотался, наверно, уже пересохло… Ты раздевайся, я быстренько платье простирну…

— Чего, чего? Прости… Еще плохо соображаю. А телефон здесь есть?

— В коридоре. Только говори тише, а то уже поздно. — Парень взял из стопки белья и бросил мне свою рубашку. — Накинь, пока я постирушкой займусь, и топай звонить. Телефон на тумбочке прямо у двери.

Он деликатно вышел. Я разделась за шкафом и бросила на пол у двери свое платье. Когда, накинув рубашку, являвшуюся, по существу, мини-платьем, вышла из убежища, ни платья, ни хозяина комнаты не было.

Прошлепав босиком по мрачному коридору, я позвонила маме и сонным голосом сообщила, что заночую у Нинки, с которой и провела на даче, якобы, этот вечер. (Аська в это время уже загорала в Новой Зеландии.) За дверью ванны гудела колонка. Я поскреблась. Парень отворил мне дверь.

— Ну, смотри, порядок! — Он развесил на плечики мое выстиранное платье. — Повесим на сквознячок и через час можно гладить.

— Я не очень затрудню тебя, если приму душ? Только покажи, как тут что. Впервые в жизни пользуюсь газовой колонкой.

Он «настроил» горячу воду и сказал: «Не запирайся, я сейчас чистое полотенце принесу…»

Жуть! — Я оглядела эту мрачную с голой лампочкой под потолком и расколотым кафелем на стенах обшарпанную ванную. — Только с перепоя и мыться. На трезвую голову стошнит.

— Эй, держи! — Парень боком втиснулся в дверь и повесил на крючок полотенце. Даже не попытался задержаться и не ахнул от моей красоты. А я ведь знала, что выгляжу «божественно».

В мужской рубашке на голом теле и с полотенцем на голове я прокралась в коридор и поняла, что категорически не помню, за какой дверью живет мой благодетель. Пришлось прислушиваться под разными дверьми, заглядывать в скважины.

— Ты что здесь делаешь? — Появился откуда-то из темноты мой новый знакомый с красным чайником в руке.

— Я потерялась.

— А, знаешь, кофе я тебе не дам. И никуда не пущу. На такси у меня денег нет. Будешь спать на маминой кровати… К утру и платье будет готово…

Действительно, когда я проснулась, мое платье висело на спинке стула, отглаженное, как школьная форма перед первым сентябрем. Пахло горячим утюгом. Хозяин дома — в майке и новеньких китайских джинсах стоял у стола над стопкой глаженного белья.

— Привет! Кофе хочешь?

— Хочу. И спать хочу. И домой хочу. И ещё — как тебя звать все же? Прости — ничего не помню.

— Сергей. — Он усмехнулся и сел рядом. — А про Риту помнишь?

— Уфф! — поморщилась я. — Вот ужас-то.

— Дело в том, что Аркадий не виноват. Рита вчера ушла, что-то наговорив Аркашке, а потом неожиданно вернулась. И сразу — тебе в волосы. Темперамент. А ты правда — Слава?

— Владислава. Моя мама словачка. И мне всегда приходится извиняться, будто я сама себя назвала так идиотски.

— Почему надо всегда стесняться необычного? — он пристально посмотрел на меня. — Тогда уж ходи в маске, чтобы быть последовательной.

— Это зачем?

— Необычные глаза — раз, невероятные волосы — два… — он замялся. — Главное — все это в невозможном сочетании — такой коктейль из классических элементов. Коллаж на тему: кто она, эта прекрасная незнакомка?

— «Она» по отцу грузинка. И, вообще, ты прав — жуткий коктейль: словаки, грузины, журналисты, врачи, историки… У меня очень извилистое генеалогическое дерево.

Лицо Сергея стало очень серьезным:

— Это родословная, что ли? А ведь кому-то придется во всем этом разбираться. В родстве, друзьях, связях.

— Ты что, про милицию говоришь?

— Нет, про твоего будущего мужа.

Но нет! Такова уж магия Аркаши — я не заинтересовалась своим новым знакомым и даже не рассмотрела как он выглядит. Но мы подружились. Я корыстно, чтобы быть поближе к Аркаше. Сережа… Тогда я не задумывалась. Только уже потом, став его женой, узнала, что в первую ночь нашего знакомства просидел Сергей над пьяненькой незнакомой девчонкой, не смея оторвать восхищенных глаз. И мечтал о том, как будут выглядеть наши будущие дети.

— Я даже испугался, когда понял, как сильно и совершенно безнадежно влюбился, — признался мой муж после рождения дочери. — Все это время, до появления Софьи, я боялся увидеть в твоих глазах ненависть.

Да, это верно. От приятельского равнодушия к Сергею я перешла к ненависти. А как же иначе? Ведь это он нелепо и жестоко, как казалось тогда, разрушил мое счастье.