Розовая мечта

Тем временем надо мной, содрогающейся от омерзения, разыгралась вполне комедийная ситуация: старик подталкивал парня ко мне, объясняя, видимо, что теперь его очередь, и что если он не последует примеру старика, то значит вообще — не мужчина. Все это было написано на лице мальчишки, ошалевшего от волнения и страха. Он не мог оторвать от меня голодных глаз, судорожно сглатывая слюну. Но даже получив от старика толчок коленом под зад, не решался приступить к делу. Пятился, отмахиваясь руками, и, наконец, что-то резко вскрикнул, показав на свои серые холщовые штаны с темным пятном в паху. Старик схватился за живот, багровея от смеха и тыча пальцем в мокрое пятно. Он даже старался обратить на этот факт мое внимание. Я с некоторым облегчением перевела дух — кажется, оба насильника вышли из строя. И даже сделала попытку просить развязать мне руки, бормоча «плиз» и поворачиваясь спиной… Но они ушли, хлопнув дверью и лязгнув засовами. В мертвой тишине было слышно, как под сеном скребутся, слабо попискивая, мыши. Турки унесли фонарь — темнота казалась непроницаемой, как полная слепота. От бессилия и боли я окаменела и только тут поняла, что наверно свихнулась, или вот-вот окончательно сойду с ума. Все случившееся со мной воем пожарной сирены рванулось в голову, грозя разнести её вдребезги. Еще секунда — и что-то не выдержит, что-то взорвется внутри… Но тело испугалось смерти и сознание благоразумно спряталось за бархатный занавес обморока.

…«Вот так этот вонючий туземец оказался твоим вторым мужчиной, престарелая скромница», — вонзил кто-то злючий и правдивый острый шип в мой воспаленный мозг. — Надо было постараться получить удовольствие, раз уж повезло и обещанное А. Р. Т. совращение так и не состоялось. А он-то, как раз, и должен был стать первым. Я так решила тогда сама — двадцатилетняя дура, убежденная, что все серьезное может произойти у девушки только с тем, единственным мужчиной, который должен стать мужем… А разве мог стать моим мужем кто-то другой?

Новый знакомый Сергей, отгладивший платье и напоивший меня кофе с калорийной булочкой (за которой сбегал, пока я спала), проводил меня домой. Боясь скандала, я затащила его к себе и представила матери. Знала, что при постороннем человеке моя благовоспитанная маман не станет закатывать истерику. Ей понадобилась пара секунд на раздумье и молчаливое разглядывание притихшей за дверью парочки — своей непутевой дочери и её совратителя. А кем ещё мог быть этот увалень, проведший с девушкой ночь?

Губы матери сжались в тонкую бледную полоску, она презрительно вскинула брови, выбирая хлесткую фразу, но вдруг обмякла и распахнула дверь, впуская нас в дом.

— Это Сергей. А это моя мама, Зденка Йордановна, — пробормотала я.

— Можете звать меня Зинаида Егоровна, — сказала мама и я с удивлением поняла, что гость ей понравился.

Поблагодарив, Сергей отказался от чая, беспокоясь о том, что может опоздать на работу. Уходя, он выманил меня на лестничную клетку и серьезно сказал:

— Слава, у тебя хорошая мать, и сама ты — хорошая девчонка. Я не хочу тебя обманывать… Дело в том, что я — бандит… Ну, был, конечно, до шестнадцати лет. В колонии сидел. По глупости… — Он вздохнул, пожав широченными плечами. — У меня, как говорится, омраченное прошлое. Я не стану тебя беспокоить, но буду очень рад, если ты позвонишь, — достав из кармана монету, он ловко процарапал свой телефон на зеленой масляной краске среди прочей интереснейшей настенной росписи.

Я позвонила. Мы встретились и скоро я узнала историю дружбы Тайцева и Баташова, графа и хулигана, достойную повести Макаренко.

Они стали неразлучны с седьмого класса, когда семейство Тайцевых возвратилось из Туниса после длительной командировки. Поселились они в старом переулке у Чистых прудов, в необъятной дедовской квартире, а владеющий английским Аркаша был устроен в престижную спецшколу. Все бы хорошо, но тихие улочки терроризировала местная шпана — этакая оголтелая подростковая «мафия».

Они потрошили подвалы, грабили машины, приставали к девчонкам, а когда с гитарами по подъездам и закуткам горланили — мирные жители эту кодлу за версту обходили. Конечно, почти у всех «рядовых» приводы в милицию. А у «паханов» — судимости. Ларик-Косой, кажется, самая гадина у них был, ублюдок, отродье. От крови просто в раж входил. Лет через пять мы узнали, что сел он за групповуху и в тюрьме своими же дружками за беспредел был задушен.

Вот в этом изысканном обществе и проводил время Серый, Сергей Алексеевич Баташов то есть.

Знали ребятки, что в профессорскую квартиру «дипломаты» въехали и Аркашу — пример и доблесть советской молодежи, все время задевали, пакости разные подстраивали. А то скрежетал зубами, но родителям влиятельным не ябедничал. А однажды, один на один, владеющий дзюдо Тайцев здорово отделал самого Ларика. Участь «дипсынка» была предрешена.