Розовое гетто

Следующие пять минут мы пели оду нашему пролетарскому происхождению, причем Дэн и гордился тем, что его родители были из синих воротничков, и заверял меня в их непохожести на типичных представителей рабочего класса. Я его не винила. Сама не раз и не два делала эти взаимоисключающие выводы.

А кроме того, этот мужчина завораживал. Его переполняла уверенность в себе, и я, которую постоянно мучили сомнения в правильности тех или иных собственных решений и поступков, внимала ему с благоговением. Не составляло труда понять: такой человек мог разбивать сердца и рушить карьеры женщин, которые в итоге возвращались из Нью-Йорка в Буффало.

Я, раскрыв рот, слушала рассказ о том, как однажды Дэн устроил аукцион среди издательств на книгу одного из своих авторов, когда кто-то остановился у нашего столика. Увидев черные брюки и решив, что это официант, я даже не повернула головы.

— Ребекка? Это ты?

Голос этот вроде бы никак не мог звучать в Портленде, поэтому я его поначалу не узнала. Медленно повернула голову. И остолбенела.

У столика стоял Флейшман.

Флейшман?

Какого черта?

— Господи! Как странно! — Этот чокнутый изображал изумление. Бросил короткий взгляд на Дэна, вновь посмотрел на меня.

Я повернулась к Дэну, на лице которого застыла улыбка недоумения. По-другому и быть не могло.

— Дэн, это мой приятель Флейшман. Флейшман, это Дэн Уитерби.

Флейшман протянул руку, чтобы Дэн ее пожал.

— Вроде бы Ребекка никогда о вас не упоминала…

Я упоминала, что мне хочется его задушить? Безусловно, но я по-прежнему пребывала в шоке, пытаясь найти объяснение его появлению здесь. Может, в Портленде у него жила тетушка, которая только что скоропостижно скончалась?

Может, он прилетел следом за мной. Потому что сошел с ума?

Тем временем Флейшман плюхнулся на скамью рядом со мной, пришлось подвинуться.

И тут ужасная мысль пришла в голову.

— Где Макс?

— Не волнуйся, — улыбнулся мне Флейшман. — Он с Уэнди.

— Уэнди! — воскликнула я. — Она же его ненавидит!

— И что? Голодом она его не уморит.

В этом уверенности у меня не было. Несколькими днями раньше Макс пописал на ее банный халат… и Уэнди это обнаружила, лишь когда вышла из душа уже в халате. Я увела Макса на прогулку и только этим предотвратила убийство щенка.

Дэн переводил взгляд с Флейшмана на меня и обратно. Что-то его тревожило.

— Я надеюсь, Макс не ребенок.

— Моя собака, — ответила я.

— Наша собака, — одновременно высказался Флейшман.

Лицо Дэна чуть вытянулось.

— Так вы знаете друг друга?.. Я хочу сказать, вы давние знакомые?

Флейшман так смеялся, что едва не задохнулся. Ему даже пришлось наполовину осушить мой бокал шардонне.

— Ты ему не сказала? — спросил он.

— Как-то не было повода.

— Ох! Тогда он, конечно, не знает. — Флейшман повернулся к Дэну: — Мы живем вместе.

— Соседи, — уточнила я, грозно глянув на Флейшмана. — У нас есть еще одна соседка, Уэнди. — Я оглядела ресторан. — Может, она тоже появится.

Флейшман вновь жизнерадостно захихикал.

— Нет-нет. У нее репетиции.

Мое раздражение начало прорываться наружу.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехал на конференцию.

— Что?

Его глаза торжествующе сверкнули.

— Я здесь всю вторую половину дня. Хотел прибыть утром, но вылет задержали.

— А почему я тебя не видела?

— Не знаю. Где ты была? Я пошел на семинар, где обсуждалось нагнетание сексуальной напряженности. Почерпнул массу интересного.

Я помахала рукой официанту, чтобы заказать еще вина. Хотелось выпить.

— Как тебя пропустили? Ты же не член РАГ.

— Уже член. — Он тепло мне улыбнулся. — Западно-Бруклинского отделения. Пришлось заплатить и вступительный взнос, и гостевой, но затраты окупились.

Когда подошел официант, Флейшман опередил меня и заказал обед.

— А вы можете заказывать десерт, — милостиво разрешил он нам.

Дэн выглядел как человек, которому никогда раньше не приходилось нервничать и он впервые оказался в таком положении. Собственно, на его лице читалось полнейшее замешательство, и судя по тому, как он сощурился, он предполагал, что Флейшман — мой бойфренд. А Флейшман, между прочим, всеми силами пытался его в этом убедить.

Все-таки какого черта он прилетел в Орегон? Чтобы поучаствовать в конференции или из ревности?

Писательницам, которые сидели за длинным столом, принесли еду, и они как-то притихли. Сцена за нашим столиком не осталась незамеченной. Несколько дам с любопытством глазели на нас, а Барбара даже спросила:

— Встретилась с давним приятелем, Ребекка?

Флейшман развернулся к ней.

— Вообще-то мы с Ребеккой живем вместе.

— Соседи, — пискнула я.

— Ага! — кивнула Барбара. Мое уточнение ничего для нее не значило. Она прищурилась. — Уж не вы ли сидели рядом со мной на выступлении Элисон Руни?

Он, значит, проигнорировал мою речь и пошел слушать Элисон Руни?

— Потрясающее выступление, не так ли?

Я тяжело вздохнула.

— Барбара Симмонс, это Герб…

— Флейшман, — оборвал он меня. Потом энергично продолжил: — Секундочку! Вы — Барбара Симмонс, которая написала «Шаловливую маркизу»?

Она на мгновение запнулась.

— Да, это я.

— Я влюбился в эту книгу. — Он оглядел длинный стол, прямо-таки облизываясь. — Вы все пишете дамские романы?