Розовое гетто

Может, такой уж выдался день, но слова Мерседес дошли до моего сердца. В отличие от обычных разглагольствований о том, что каждая корпорация — большая семья. Возможно, причину следовало искать в моих утренних переживаниях в кабине лифта, когда я уже попрощалась с жизнью, но скорее дело было в другом: в признании, что ей известно, какова цена тех долгих часов, которые мы проводили в редакции. И когда я думала о том, сколько часов отсидела в издательстве сама Мерседес… не говоря уже про Мэри Джо, Риту, даже Андреа… Они провели здесь больше времени, чем я могла себе представить, прилагая все силы к тому, чтобы книги приносили радость читателям и деньги — авторам и компании. Работа эта не бросалась в глаза. Но она что-то значила для многих и многих.

Мне не пришлось долго раздумывать над тем, как восприняла эту речь Андреа. Она всунулась ко мне в кабинет и издала рвотный звук.

— Ну кто поверит этой ханжеской болтовне? Или слезам Мэри Джо?

Я не стала присоединяться к ее фырканью, потому что сама была готова расплакаться.

— Она пыталась дать нам понять, что в курсе наших каждодневных страданий.

— Точно. Чувствует нашу боль. Только я ей не верю! Если бы она действительно чувствовала мою боль, то я получила бы достойную прибавку.

— Почему бы тебе не пойти к ней и не попросить достойной прибавки?

Андреа вытаращилась на меня:

— Ты рехнулась? Думаешь, она говорила именно об этом? Господи, да ты точно с дуба рухнула!

Я слышала, как Андреа смеялась, возвращаясь в кабинет и раскрывая страницу с объявлениями о приеме на работу «Нью-Йорк таймс».

Я же вернулась к чтению рукописи, о которой сказала Мерседес. Писательница, без сомнения, обладала немалым потенциалом, пусть сюжет иногда и давал слабину. Но я чувствовала, что это не смертельно. У меня загорелись глаза. Наверное, подобные чувства обуревают фермера, выращивающего призовой помидор.

Конечно, тот факт, что рукопись расписали мне, объяснялся исключительно везением. И тем не менее я видела себя повивальной бабкой, которой предстояло помочь этому «младенцу» появиться на свет божий.

Рита втиснулась в мой кабинет с грудой толстых папок.

— Это что? — спросила я.

— Твоя доля рукописей Касси. Мы делим их между собой.

Я нахмурилась, глядя, как прогибается полка под дополнительным грузом.

— А мы не собираемся взять на работу новую Касси?

— Только через какое-то время. Арт приказал затянуть пояса.

— Ясно. — Ну и ну! Больше работы за те же деньги. И тут я сообразила. — У меня возникла мысль… — Я покачала головой. — Но наверное, вы не захотите на это пойти.

Рита заглотила наживку.

— На что я не захочу пойти?

— Ну… почему бы не повысить Линдси?

Рите пришлось опереться о стену, чтобы устоять на ногах.

— В этом секторе и так достаточно проблем.

— Одна из проблем — нехватка рабочих рук. — Я пожала плечами. — Да ладно. Я уверена, у вас нет ни малейшего желания заниматься поисками новой помощницы.

А вот эта идея (найти себе новую помощницу) очень ей приглянулась. У Риты загорелись глаза.

— Думаешь, она готова?

— Вы всегда можете натаскать ее. А если хотите, я помогу ей с редактированием первых книг.

— Ты действительно поможешь? — спросила она.

Я посмотрела на ломящуюся от папок с рукописями полку.

— Конечно, если это пойдет на пользу общему делу.

Через минуту после ухода Риты я сняла с полки четыре папки и отнесла их на стол Линдси.

— Готовься к переезду.

Она вскинула на меня широко раскрывшиеся глаза:

— Ты с ней поговорила?

— Да. Прочитай эти рукописи и скажи, что о них думаешь.

— Bay! Спасибо!

Ее восторженная реакция на дополнительную нагрузку не могла не порадовать. Действительно, людям хочется подниматься по карьерной лестнице. Но до чего приятно, если твою работу делает кто-то другой, да еще и благодарит тебя за это!

— Где ты была? — спросил Флейшман, едва я переступила порог.

Я задержалась на работе, дочитывая книгу о пятидесятилетней ученице, берущей уроки рисования. Мерседес оставила записку на моем столе, в которой указывалось, что она хочет видеть меня с самого утра. Завтра я намеревалась прибежать на работу, отпечатать внутреннюю рецензию с рекомендацией взять рукопись и отнести ей. Возможно, этот текст мог стать книгой в рекордный для издательства «Кэндллайт» срок.

— Я думал, ты вернешься на час раньше. Ждал тебя, чтобы отпраздновать.

— Отпраздновать что? — Я повода не находила. Особенно в той части моей жизни, которая касалась Флейшмана.

— Во-первых, твое возвращение.

— Да уж, вернуться домой с работы — огромное достижение.

Он раздраженно покачал головой:

— Не с работы — из Далласа.

Я очень сомневалась, что мое возвращение откуда бы то ни было могло вызвать у Флейша желание посетить ресторан. Причину следовало искать в другом. Оставалось только ждать, пока он откроет ее мне.

Может, я все усложняла. Может, он просто заскучал, сидя дома. «Может, Рената сегодня вечером занята», — с горечью подумала я.