Розовый Дождь

Наконец, паукомонстр перестал бить несчастного юношу и тот смог, охая и потирая ушибленные места встать. Из носа шла кровь, на лице были царапины и синяки, все мышцы болели – удары были довольно сильные! Но для юноши это не составляло проблемы. Он тут же вернул свою мысль к Потоку, почерпнул из него нужное количество Силы, пробормотал стандартные формулы болеутоляющих и кровоостанавливающих заклинаний и через пару минут был в норме.

– Не думай, не думай, не думай, да-ссс! Никогда-ссс не думай ни о чем, когда колдуеш-ш-ш-ш-шь! Понял, щ-щ-щ-щ-щенок? – все шипел монстр, угрожающе протягивая первые две паучьи лапки с острыми черными когтями к лицу Юноши.

– Понял, Учитель, Премудрый Азаил! – с готовностью ответил Юноша, боясь очередных побоев.

– Ду-р-р-р-р-рак, ты, болван! Я ж-ж-ж-ж-ж-е о тебе, щ-щ-щ-щ-щенок, забочус-с-с-с-ь! В бою рас-с-с-с-с-сеяннос-с-с-с-с-сть мо-ж-ж-ж-ж-ж-ет с-с-с-с-с-стоить тебе ж-ж-ж-ж-жизни!

А потом вдруг резко отвернул свою насекомью голову со жвалами от Юноши, но ему все-таки удалось на мгновение увидеть, как в холодных белесых насекомьих глазах Учителя промелькнуло что-то похожее на чувство…

– Ну ш-ш-ш-ш-што стоиш-ш-ш-ш-ь, лентяй, ш-ш-ш-ш-што стоиш-ш-ш-ш-шт, время тянеш-ш-ш-ш-шь, а ну, снова, ещ-щ-щ-щ-ще раз-з-з-з-з…

И упражнение в левитации началось снова и снова. Юноша неоднократно ещё падал с потолка на пол и неоднократно получал побои от Учителя, пока в конце концов, ближе к полуночи, не научился летать под потолком избушки как мотылек…

Да, Учеба была отдушиной для Юноши. Несколько часов вечерних занятий были просто блаженством, после многочасовых рутинных дел – готовки еды, разделки туш, чистки рыбы, охоты, шитья одежды…

Но было ещё что-то светлое. В определенные дни – в день рождения Юноши, в день рождения его матери и ещё в некоторые, значения которых он не знал – Учитель делал для Юноши "праздник". Вечером, вместо Учебы, он в полной темноте доставал откуда-то черный-пречерный шар, прикасался к нему своими тонкими усиками-вибриссами и шар начинал излучать различные картины на противоположную деревянную стену, объемные картины… Там Юноша видел Золотой Чертог – Дворец или Башню, полностью сделанную из золота, стоящую на высокой-высокой горе, всю покрытую зеркалами, а также Золотой Сад, покрытый золотыми деревьями и травой, по которому скакали золотые говорливые мартышки и летали золотые попугаи. А вокруг – бескрайние просторы высоченных гор, над которыми летают гигантские многоглавые орлы, глубочайшие ущелья, высокогорные зеленые луга… Юноша, ничего не видевший в своей жизни кроме унылых ледяных пустынь и карликовых елей, во все глаза глядел на эти красоты. Но всякий раз он с затаенным дыханием ждал появления главного лица. ЕЁ…

Когда ему казалось, что сердце сейчас вырвется из груди от волнения и нетерпения, вдруг картинка менялась и он видел перед собой Малахитовую комнату – комнату, сделанную всю из темно-зеленого блестящего камня с черными прожилками – а в этой комнате, за малахитовым столом сидела ОНА… Совершенная красота и премудрость…

Круглое как солнечный диск лицо, длинные и прямые как солнечные лучи золотые волосы, золотистая кожа, золотое длиннополое платье… И сплошные потоки солнечного света из пустых глазниц…

Эти мгновения, созерцания совершенной красоты и величия его родной матери – были самыми счастливыми в его жизни…

А потом Учитель снова и снова рассказывал одно и то же. Что все, что он видел, было королевством его матери, которую коварно убили её враги – злобные завистницы "белобрысые летуньи" – если он будет прилежно учиться и со временем овладеет вершинами магического мастерства, то сможет отомстить за свою мать и вернуть то, что ему принадлежит по праву рождения – Золотой Чертог и все примыкающие владения… И каждый раз Юноша клялся в том, что он совершит все это и будет очень, очень прилежно учиться… И клятву свою – исполнял, исполнял как мог, от всей души, от всего сердца…

Можно сказать Юноша и жил – от вечера до вечера, от Учебы до Учебы, от одной встречи со своей солнечной матерью до другой – и только это поддерживало в нем силы не сойти с ума в этом Белом Безмолвии…

…Все это пронеслось в сознании Юноши, когда он шел в очередной раз на очередную охоту. Как обычно, перед ним, сколько хватало глаз, расстилалась белая ледяная пустыня, абсолютно одинаково ровная. По ней гуляла белой змеей снежная поземка – дул, как всегда, пронизывающий ветер. Небо было затянуто тучами, да даже если бы оно и было открытым, все равно было бы темно – полярная ночь вот уж как месяц вступила в свои законные права. Юноша, как обычно, одетый в шубу, ушастую шапку и штаны из белого меха полярного медведя, лично убитого им как-то на охоте, и меховые унты, на лыжах шел сквозь ледяную мглу. За собой он тащил деревянные сани, предназначенные для будущей добычи, а впереди бежали, звонко лая и виляя своими загнутыми кверху баранкой пушистыми хвостами, полярные белые собаки – Белка, Стрелка и Гром – они явно взяли след северного оленя…