Розовый слон (сборник)

— Не надо было приглашать Бинниев. Они же как… поросята, с ногами в корыто, — сердился Алнис, таская ведра с водой вверх и вниз и с досадой соскабливая с пола присохшую закуску. Особенно обидно было то, что сегодня впервые у дверей отсутствовало козье молоко.

— Допустим… но зато они выдумали розового слона. Пол отмоем, но Анни еще вчера надо было вернуть деньги… — вздохнул Бертул.

Выпив у киоска бутылку пива, с послепраздничным выражением на лице он открыл двери дирекции дома культуры. Там уже находились трое мужчин: Касперьюст при своем модном галстуке, Бока и инспектор из районного отдела культуры, который недавно обмолвился о вакантном месте заведующего отделом. Жалоба о "Варфоломеевской ночи" ¹ еще не могла дойти до района. Неужели подошла долгожданная минута повышения Касперьюста? Бертул сердечно заглянул инспектору в глаза, но тот поднял обе руки, будто он опять дирижировал духовым оркестром, и пошел в атаку на Бертула:

— Товарищ Сунеп! Вы занимаетесь… клеветой. По-другому это не сформулируешь. За последние недели в отдел культуры" и в редакцию газеты поступило одиннадцать писем! И во всех письмах товарища Касперьюста, как бы это сформулировать… бесчеловечно восхваляют. За внедрение новых традиций, за песенные поздравления именинника в день его рождения, за экспериментальные вечера отдыха, за биологические занятия, то есть систематизацию собачьих голосов, за создание галереи художественных портретов передовиков и так далее и тому подобное. Это настораживало, потому что подобных прецедентов в культурной жизни республики нет и не было. И во всех письмах примерно один вывод: "Тов. Касперьюст способен занять более ответственный пост, даже стать заведующим отделом культуры, ибо он подготовил достойную себе замену". Проделав графологический и текстологический анализ, мы пришли к заключению, что эти восхваляющие письма дутого характера с клеветнической целью писали вы!

Касперьюст вскочил с директорского кресла:

— Как-то так… исключительно — он хотел меня выжить, чтобы меня перевели на высокое место, а у меня здесь дом и сад!

— И цветная капуста, как ни у кого… — вздохнул Бертул.

Попался, да из-за чего? Перестарался! Редкостное несчастье.

— В письме в качестве положительного примера вы привели также и осуждение, вернее, оправдание товарищеским судом бирзгальского крупнейшего мелкого вора Магкуса Шепского. Товарищ Сунеп, вы щуку в назидание потомству выпустили в воду.

— О вашем определении "крупнейший мелкий вор", высказанном в присутствии свидетелей, я любезно извещу товарища Шепского. Его юрисконсульт, возможно, посоветует ему возбудить дело о лишении чести человека, — заметил Бертул.

— Я… мне так пояснил товарищ Касперьюст, — растерялся инспектор.

— Я… как-то так… исключительно, все бабы говорят, — пробормотал Касперьюст.

Сдаваться совсем без борьбы было бы не по-мужски. Бертул вынул из роскошного опоясанного ремнями портфеля, о каком Касперьюст и мечтать не мог, папку, достойную министра иностранных дел.

— Ладно, надеюсь, что Шепский воздержится от подачи заявления в суд. У меня тут планы… Когда участники самодеятельности вернутся с жатвы… танцевальный кружок для среднего поколения, курсы сексологии, день первой зарплаты, когда под наблюдением старших молодые не напиваются… И я хотел бы организовать Народный театр. Тогда Бирзгале будет походить по крайней мере на Алуксне и Смилтене, у которых такие театры уже имеются.

— Товарищ Сунеп незаконно устроил "огни сюрприза" без продажи билетов. Куда подевалась выручка? Этими огнями он показывал публично, как пьяницы за деревом… Мне стыдно даже рассказывать. — Касперьюст опять выпрямился, опершись руками о поручни кресла.

Бертул понял, что дело проиграно.

— Возможно, что в чем-то я ошибался… — вздохнув, он закрыл папку. Жаль папки, она заслуживала более высокого поста.

— Вашей ошибкой была клевета! — сипел Касперьюст.

— Давняя, довольно обычная ошибка, — согласился инспектор.

— Допустим… Оригинальные ошибки в наше время редкость, — философствовал Бертул.

Впервые заговорил Бока:

— Мне про товарища Сунепа дурного слова говорить не хочется, особенно если вспомнить, что сказал якобы сам Сократ: я не понимаю, почему человек, зная, что такое хорошо, делает то, что плохо… Раз уж Сократ не понимал, разве мы вправе… требовать этого от товарища Сунепа?

Но Бертул уже решил отступить с честью:

— Обдумав все, я подаю заявление об уходе, то есть ухожу по собственному желанию, потому что у меня нет доверия к директору Касперьюсту. В трудовом законодательстве есть такой пункт.

Касперьюст опять усиленно глотал воздух:

— Как-то так… исключительно… Я первым хотел сказать, что у меня нет доверия к вам! Я должен был… говорить первым, потому что я директор!

Бертул встал и взял роскошный портфель:

— Вы всегда хотели сказать то, что другие уже сказали. — И выкинул последний, джентльменский козырь: — В газете за свой счет помещу объявление, что Бирзгальский дом культуры ищет нового художественного руководителя. И в этом объявлении не будет сказано, что директором является товарищ Касперьюст. Прощайте!