Розовый слон (сборник)

Первая попытка оказалась неудачной. Луч света с ветки дерева осветил всего лишь открытую полянку с большим пнем посередине. Второй подход был куда более удачным: в дальнем конце парка высветило молодого человека, с виду едва ли достигшего совершеннолетия, который держал в объятиях березу и сильно дергался от тошноты. У пульта "внезапного освещения" раздался беспощадный смех.

— Малман нализался "солнцеудара"!

Теперь многие захотели попытать счастья. Разумеется, были и холостые выстрелы, но все же несколько охотников попали в столь неожиданные ситуации, что публика диву давалась, чего только не делают в парке, забыв при этом, что те, застигнутые врасплох, такая же публика, как и они сами. Так, луч света выхватил парочку, которая целовалась. С минуту оба ошеломленно глядели на полуночное солнце, затем бросились в разные стороны, сопровождаемые смехом и аплодисментами. Видать, любовь не была еще достаточно крепкой, чтобы убегать вместе. Некоторое время не удавалось ничего нащупать. И вдруг — какая-то девушка, поправлявшая застежки чулка.

— Стриптиз в Бирзгале! — закричали от стола.

Это придало новую энергию поискам. В шкатулку летели, накапливаясь, белые монеты. Мероприятие расстроил какой-то несознательный тип, которого высветили в тот момент, когда он, стоя за деревом, поливал его.

— Вот почему деревья сохнут! — комментировали у стола, на на этот комментарий последовала молниеносная реакция. Застигнутый врасплох пьяный тип схватил подвернувшийся под руку камень и швырнул в лампочку и — везёт же пьяному! — не целясь попал в цель.

Это был опасный пример, и электрик, сославшись на неисправность предохранителя, предприятие закрыл.

Выручку поделили с Бертулом. К сожалению, поступило меньше, чем ожидали.

А веселье между тем нарастало. Особенно на танцплощадке. Когда сюда прибыли Алнис с Интой Зилите, позволившей пригласить себя на вечер, тут все бурлило и кипело. Хотя они по праву являлись представителями современной молодежи, но довольно долго размышляли, как танцевать. Проблему весьма просто решил Алнис: глядя вниз на Инту, улыбаясь в окладистую бороду, закрывшую расстегнутый воротничок белой рубашки, он изрек:

— Все танцуют, как умеют! — и положил руку на талию девушки. Первый раз. Они не знали, что танцуют, молчали и чувствовали себя хорошо. Потом оба сели на краю танцплощадки и стали свидетелями того, что точки зрения на современный танец все еще разные. Следующий танец первыми начали девушки-каннибалки. Они вышли на середину площадки с тремя такими же живописно одетыми подружками — в зеленых, синих и фиолетовых брюках клеш, на одной белый пояс шириной с ладонь, у другой до половины бедер свисала красная безрукавка. Поначалу все взялись за руки и, замкнув круг, медленно повели хоровод, как в дошкольном возрасте. Затем стали раскачиваться за все стороны, отпустили руки и как хотели задирали ноги. Девицы в широких брюках напоминали 6 этот миг кривляющихся медвежат на лесной поляне. Надо сказать, что в современном танце укрепился, если можно так выразиться, принцип "без рук". И в Бирзгале часть молодежи тоже танцевала "без рук". Иные пары даже совершенно поворачивались друг к другу спиной, а когда оборачивались, партнера уже нельзя было найти — он уплывал в трансе куда-то прочь. Иная девица, как в балете "Шакунтала", работала животом. Юношам это не удавалось, потому что мужской организм непригоден для танца живота. Когда некоторые, танцуя спиной друг к другу, порой то ли сознательно, то ли случайно стукались попками, начальник дружины Кергалвис и охранница порядка Шпоре порывались подняться на танцплощадку, чтобы призвать виновных к соблюдению правил установленного порядка. Пропустив одну рюмочку коньяка, тут же оказался и Бертул.

— Оставьте! — в улыбке шевелил он усиками, удерживая Кергалвиса.

— Если стукаются… попами, это задевает нравственные чувства каждого человека, — сказала побледневшая Шпоре.

— Допустим… Хотя я, по правде сказать, не знаю… Вроде бы, по признанию медицины, дети от этого не рождаются. И за границей теперь танцуют так же, как эти милые дети, — сказал Бертул. — Могу показать иллюстрированные журналы.

— Мы не за границей! У нас безнравственное поведение в публичных местах строго запрещается. Запрещается! — Кергалвис опять поднимал блестящую черную туфлю и ставил на бровку танцплощадки.

— Обождите, успеется! Вы помните, что писали когда-то газеты про твист: "В этом танце будто голой ступней стараются погасить пылающую сигарету и при этом еще вертят задним местом"?

— И правильно писали!

— Но знаете ли вы, что в Бирзгальской неполной средней школе в прошлом году учили учеников танцевать твист?

— Это был школьный твист, правильный. А эти к тому времени уже не учились в школе и поэтому танцуют непристойно. Я требую, чтобы вы положили конец этим непристойностям! — заявил Кергалвис, отводя сильные руки, как борец перед схваткой.

— Не могу, или же я должен вернуть деньги. А как быть тогда с бюджетом дома культуры? Кстати, скажите мне — почему люди танцуют?

— Что за вопрос, это каждому ребенку известно, — отрубила Шпоре.