Розовый террор

Ляля взвизгнула и бросилась на любимую лошадь. И они, как в старые добрые времена, читали книги и грызли – за неимением семечек – сухой горох, которого в сенях обнаружили целый мешок. На его боку было выведено «не протравленный». Значит, его можно было смело есть.

И вот прошла первая неделя. Самым главным событием в это время была телеграмма от родных. Мать сообщала, что устроить переговоры с Еланкой пока не удалось, каналы перегружены. Она упрекала их, что они сразу не написали ей всей правды, и умоляла впредь, что бы ни случилось, писать им, самым близким людям. Она спрашивала, хорошо ли обдумали сестры свой поступок, не хотят ли вернуться домой. Самых родных своих девочек ждет с нетерпением вся семья. Тетя Муся и Игорь Павлович звонят каждый день, спрашивают о беглянках. На днях отец берет отпуск и вылетает в Еланку – возможно, вернется уже с блудными дочерьми?

Текст был ровный. Читая сухие, продуманные телеграфные строчки, невозможно было представить, что мать до этого рыдала и долго потом не могла удержать дрожь в руках и взять ручку. И что она стала совершенно белая за те недели, пока сестры молчали.

Давным-давно из университета на запрос пришел ответ, что сестры Рябинины не появлялись на занятиях, да и не должны были появляться. Отец с братом обзвонили не один десяток отделений милиции и моргов в различных городах, где, по их предположениям, могли оказаться Ляля с Нелей. На ноги подняли родных, знакомых. Был объявлен всероссийский розыск, от которого сестры спаслись тем, что уехали на другой конец страны…

12

…У Нели после первой стирки разболелись руки, и Ляля великодушно заменила ее.

0, это было целое искусство, процесс превращения грязного белья в чистое. Простынки, пододеяльники, наволочки, еще сохранявшие нежное детское тепло, Ляля сортировала в кучи. Затем белье замачивалось в корытах, всю ночь мокло в скользкой мыльной воде.

Утром его, разопревшее, закладывали в машину с мощной центрифугой. Через окошечко-иллюминатор можно было наблюдать, как, всплескивая, бешено крутится белье в горячей воде. При процедуре N 4 белье загружалось в котел и, пока оно кипятилось, ходило в котле, чмокая, вздуваясь белыми клокочущими пузырями в клубах пара, Ляля стояла на табурете, храбро помешивала белое варево деревянной палкой.

Можно было выполоскать белье без особых усилий в той же стиральной машине, но как тогда оно приобретет ту свежесть и белизну, которые получаются только от родниковой воды? Ляля ходила в ложок, где из-под земли бил ключ.

В старой гнилой колоде, заросшей по наружным краям изумрудной зеленью, она тюкала деревянным валиком по белью, расстеленному в прозрачной ледяной воде, чтобы изгнать остатки порошка. А потом, сторонясь обжигающих хуже кипятка брызг, щепотью ухватывала простыню или наволочку, сильными движениями закручивала в бурлящей воде в тугую белоснежную спираль так, что у нее едва не выворачивались локтями наружу руки. Потом крепко встряхивала и швыряла в корзину – готово!

Всему этому научила Лялю сторожиха тетя Паша. Она же показала, как быстро, в 3–4 взмаха захватывая большую площадь, мыть полы, и авторитетно поясняла: та девка, которая моет и приседает, та никудышной бабой будет… У них в деревне, как невесту выбирать, потихоньку к окошкам ходили, смотрели, как девка полы моет.

…Перед сушкой Ляля касалась носом холодного пахучего белья, которое сохраняло запах ключевой воды. И если погода выдавалась солнечная и ветреная, у Ляли сердце радовалось: собирая потом в охапку сухие звенящие простыни и пододеяльники, она снова утыкалась в них носом – оно пахло солнцем и ветром.

Ну, и, наконец, белье, прошедшее ни много ни мало шесть процедур, попадало под тяжелый старый утюг. И вот постепенно выстраивались стопки каменно твердых, отливающих синевой квадратиков. Ляля особенно старательно утюжила белье на сгибах, чтобы, развернув и встряхнув его, можно было вдосталь налюбоваться тугими складками, свидетельствующими о Лялиных трудах. «Смотрите, в какие чистенькие постельки вы ляжете, – говорила Ляля детям перед тихим часом. – Помойте ножки как следует. И чтобы не писать!»

13

В основном с детьми занималась Неля. Но и Ляле хватало с ними повозиться. В первый же день она поняла, что нужно срочно заводить дневник.

«Укладываю Ингу спать, приговариваю:

– Ляг на бочок, одну ручку под щечку, другую поверх одеяльца.

– А можно, я ножки подогну?

– Подгибай, пожалуйста.

– Инга хохочет.

– Если я на бочок лягу и ножки подогну, у меня животик скомкается!»

«Мишенька помыл тряпкой свой горшок, а потом той же тряпкой помыл Ирочку. Ирочка была страшно довольна».

«Тороплю Оксанку: «Надевай быстрее колготки. Она так укоризненно: «Я что тебе, гончая, да?!»

«Машенька ладошками гладит небритое лицо дядиПашиного мужа: «Ой, дяденька весь в занозках!»

«Неля имела неосторожность надеть супермодную, очень узкую майку. Вся группа ее обступила и со страхом показывала на ее туго обтянутую грудь: «У Нели вот тут выросли два острых брюшка!»

14