Розовый террор

И Неля задумчиво хлопала ресницами и с подозрением бралась за живот. Ляля, большая любительница покушать, засмеялась и поддержала ее. Через минуту стоп был завален свертками, кульками. Все это двигалось и подпрыгивало на столе под стук колес, а сестры весело уплетали прощальные дары любвеобильных родителей.

– Да, папаша с мамашей у нас что надо, люди с пониманием, – отдуваясь и вытирая сладкие руки о бумагу, заключила Неля. – Слушай, Лялька, спорим: на следующей станции в купе войдет импозантный дядечка с брюшком. Начальник большой стройки.

– И предложит пойти в секретарши! – с восторгом сказала Ляля. Она обсасывала куриную косточку так ловко, что вертикальные ямочки на ее щеках появлялись и исчезали, появлялись и исчезали:

– Лялька, хреновый из тебя романтик! Нет же, он нас в самую передовую бригаду зачислит, крановщицами. Будем в кабинку на высотищу лазить… в таких комбинезончиках, закачаешься. Ты в красном, я – в голубом.

– Прелесть, – кивнула Ляля. – Замуж выйдем. Я, чур, за прораба. Прорабу сразу квартиру дадут. Трехкомнатную. А помнишь, как мы на экскурсию классом ходили, парень нам с крана кричал?

– Это в свитере? Хорошенький такой?

Затем разговор сам собой перешел на «шмотье», и сестры уже мечтали, какие костюмчики сошьют на первую зарплату.

3

Никакой дядечка-начальник на следующей станции не вошел. Сестры ехали сутки и приехали в город вечером следующего дня.

Как раз в это время был наплыв пассажиров, все места в камере ручной клади были заняты. К автоматическим ячейкам, куда сестры было сунулись, выстроилась невероятных размеров очередь. И сестрам пришлось тащить все свои сумки и чемоданы на себе.

Ни в одной из гостиниц мест не было. В гостиничных вестибюлях, куда робко заходили девочки, в креслах и на чемоданах сидело великое множество народа.

Все-таки Неля набиралась духу, протискивалась к окошечку и, стараясь не смотреть на табличку «мест нет», скромно спрашивала, есть ли места. Ей отвечали «нет», иногда добавляли с раздражением: «У вас что, глаз нет?». Иногда вообще ничего не отвечали, хотя Неля повторяла вопрос дважды и трижды, и, не дождавшись ответа, отходила с пылающим лицом.

В одной из гостиниц они подошли к окошку вдвоем. Администратор, приветливая на вид женщина, привычно бросила: «Мест нет». И вдруг в глазах появилось любопытство: «Вы что же, близняшки?». Неля встрепенулась: да, да – и заплаканная Ляля с надеждой подняла голову и придвинулась ближе. Женщина, сцепив под подбородком пальцы, пояснила улыбаясь: «Похожие очень». И снова отрицательно покачала головой: «Нет мест, девочки. Рада бы помочь, да не могу».

«Смотри, Нелечка, – говорила Ляля на улице, задрав подпухшее от слез лицо на фасад гостиницы. – Смотри же, – дергала она за рукав сестру, – половина окон темные, номера пустуют. Что же это такое?!»

В одиннадцать Ляля и Неля поплелись обратно на вокзал. Тут под высоким потолком, заглушая человеческий голос, урчали лампы дневного света, гуляли по залу сквозняки, на кафельном полу стояли грязные лужи. Все скамейки были заняты, и Ляля с Нелей, наверно, целых три часа простояли на своих модных платформах, у обеих ноги прямо отваливались. У стоящих болели и немели ноги, у сидящих – зады, но последние стоически терпели и не вставали размяться, потому что на их места хищно поглядывали десятки претендентов. Наконец, сестры укараулили местечко и втиснулись в уголок деревянной скамейки. Неля, положив голову на колени сестры, задремала, а Ляля закрыла ее руками, чтобы та поменьше дрожала.

Рядом клевала носом старушка в брезентовом балахончике, свесив голые ноги в калошках. Ноги не доставали до полу и тихонько покачивались. Она была такая жалкенькая, что Неля, не подозревавшая, что в стране могут быть такие старушки, даже по примеру сестры всплакнула.

В общем, ночь выдалась кошмарная, к утру сестры просто окоченели от холода. Ляле все-таки удалось заснуть, а Неля вообще не смыкала глаз и чувствовала себя, как пьяная. Они еле дождались, когда откроется буфет, правда, там не оказалось ничего, кроме пресных черствых булок и горького кофе за двадцать шесть копеек стакан. Сестры никогда еще не завтракали так отвратительно. Полуголодные, хмурые, продрогшие, они вышли с вокзала, чтобы начать поиски квартиры, где можно было временно остановиться. Решили искать поодиночке – так было больше шансов. Сбор – в пять вечера тут же, на вокзале.

Это было безумие – искать квартиру в начале осени в таком большом городе. На них смотрели как на ненормальных, когда они наивно спрашивали, не сдают ли хозяева площадь. «Heт; что вы. Раньше надо было искать, весной». Так или примерно так отвечали им всюду. Усталые, с убитыми лицами, без единого адреса в кармане встретились они вечером.

– Как у тебя? – спросила Неля охрипшим голосом.

– Нету, – тоже сипло отвечала Ляля, опуская глаза. И видно было, что она не раз сегодня принималась рюмить, и вот сейчас снова еле-еле сдерживается, чтобы не пуститься в три ручья.