#Розовым мелом

— Лучше поздно, чем никогда. Слышала?

— Не в нашей ситуации. Не стоит ворошить то, что давно похоронено.

— Похоронено? Расскажи-ка поподробнее, что там конкретно похоронено?

— Все мои к тебе возможные чувства.

— Да у нас тут настоящее чудо, смотрю! Мёртвые из могил поднимаются. А целоваться ты вчера полезла так, от скуки?

— Я же сказала, это ничего не значит.

— Ничё. Щас всё будет, — рывком притягиваю её к себе и затыкаю начавшиеся было возмущения поцелуем. Жадным и голодным. Кажется я только что послал куда подальше данное самому себе накануне обещание постичь обет терпимости. Не моя вина. Она вынудила.

Держу крепко, а целую ещё крепче. Как давно хотел и не сосчитать сколько раз представлял. Задрало сдерживаться. Задрало ждать. Зои злится, вырывается, извивается, но… в конечном итоге сдаётся.

Сдаётся!

Обмякает в моих руках и подаётся вперёд. Отвечает, и я впервые ощущаю податливость хрупкого тела, покорность нежных губ и точечную боль острых коготков, впивающихся в затылок. Пофиг. Пускай хоть скальп снимет. Лишь бы и дальше так прижималась ко мне.

Воздух становится терпким и опьяняющим. Башню сносит начисто. Длинная навесная стойка, заменяющая письменный стол и тумбу под телек превращается в идеальную горизонтальную плоскость. Усаживаю принцессу туда, снося какую-то женскую дребедень, с грохотом сыпящуюся на пол. Контроль на кнопке «off», поэтому движения выходят резкими и грубыми.

Хочу.

Хочу её охренеть как.

Хочу сорвать с неё эту никому не нужную тряпку, что мешает касаться её кожи.

Разодрать зубами. В клочья.

Растерзать её губы до крови.

Заставить стонать и кричать так, чтоб весь этаж стыдливо зажимал уши.

Оставить клейма на мраморной коже, чтобы каждая собака на районе знала, что она моя.

Возбуждение доходит до крайней точки. Отбивает болезненными ударами в висках. Пелена застилает разум, когда наружу вылезают инстинкты. И именно в этот момент Зои отталкивает меня, заставляя убрать руки, уже успевшие нырнуть под её одежду.

— Хватит, — сидит взъерошенная и раскрасневшаяся. Щеки красные, губы припухшие, глаза горят. Она сама на грани. Всё, что её останавливает — внутренний барьер старых обид. Его мы разрушим, даже если на это уйдут годы, но пусть не поёт о том, что я ей безразличен. Её язык тела только что говорил обратное.

— Что, скажешь, это тоже ничего не значит? — спрашиваю, чтобы она сама это окончательно для себя осознала.

— Уходи.

— Ты ведь этого не хочешь.

— Уходи.

— Принцесса…

— УХОДИ! — Зои срывается на крик. Жмурится и впивается пальцами в столешницу, словно пытается ухватиться за невидимую соломинку, которая даст ей не сорваться. — Просто уйди! Умоляю!

Что ж. Больше не напираю и послушно ухожу. Замок автоматически запирается за спиной с лёгким щелчком. Секунда, две, пять, десять… Даю остыть и ей, и себе, вот только удаётся паршиво. С силой воли я в теперь конкретных контрах.

Держусь сколько могу, но в конечном итоге сдаюсь. Нет. Не могу. Не выдерживаю и стучусь в дверь. Не откроет — полезу опять по балконам. Закроется с той стороны — разобью окно. К счастью, не приходится.

Открывает. Смотрит. Всё ещё румяная и запыханная.

— Успокоилась? Никуда я не уйду, хоть оборись. Поняла? Свалишь на Луну, я тебя и там дос… — не успеваю договорить. Меня хватают за ворот футболки и втягивают обратно в номер, в троекратном размере возвращая страсть пылкого поцелуя, который уже никто не собирается прекращать…

Глава 14. Только со мной

Зои

Л-логика.

Женская логика страшная штука.

Поэтому не стоит спрашивать, чем руководствуется моя соображалка. Есть подозрение, что она и участия-то во всём этом не принимает на данный момент. Зато в наличии полный комплект из бесящихся гормонов, зашкаливающего адреналина, щепотки похоти и страсти. Вот её много. Её офигеть как много. Так много, что у меня ноги заплетаются. Буквально.

От обезоруживающих поцелуев дрожат коленки и связываются в узел внутренности. Стоять уже не получается, в вертикальном положении меня удерживает лишь Илья. Не хочу думать, не хочу сожалеть, не хочу задаваться вопросами морали и сомнениями: можно — нельзя, стоит — не стоит. Не сейчас.

Не могу думать сейчас. Не могу думать, когда требовательные губы с жадностью сминают мои. Что могу, так это вцепиться в него, практически повиснув на сильных плечах. Боже, они такие крепкие, такие мощные. Да всё тело. Я прижимаюсь к нему и просто обалдеваю от этих напряжённых мышц.

Накрывшая меня слабость не остаётся незамеченной. Покорно позволяю увлечь себя к постели и мягко опустить на мягкий матрас. Князев чуть отстраняется, нависая сверху на вытянутых руках. Выпирающие на коже вены сексуально овивают татуировки. Его участившееся дыхание одаривает теплом и горьковатым привкусом сигарет. Затуманенный взгляд заставляет моё собственное сердце биться чаще, а губы… А его губы…

— Всё ещё боишься меня? — почти шепчут они, оставляя короткие волнующие поцелуи на скулах, щеках и подбородке. Соскакивают на шею, спускаются ниже…

Отрицательно мотаю головой.

— Нет. Тебя я не боюсь.

— А чего боишься?

— Себя.