Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века

Сколько опасных прихотей, сколько нелепых затей исчезнет, может быть, при самом начале своем; сколько времени сбережется от сплетней, от сиденья за уборным столиком и за картами, ежели нравоучительный дар вымысла в счастливую минуту даст возвышенный полет воображенью, возбудит в сердце благородные и нежные чувства и бросит в голову искру философических понятий![184]

Отсюда автор делает вывод, что было бы весьма полезно, чтобы женщины «сами взяли на себя труд доставлять обществу сии необходимые для жизни припасы, как делается в Англии»[185], то есть стали не только читательницами, но и писательницами. Автор письма делится со своей собеседницей соображениями о недостатках существующей женской литературы:

Сказки женского рукоделья и благопристойны, и нравоучительны, но к сожалению однообразны, слишком правильны. В них описываются не существа живые и свободные, разнообразные оттенками в свойствах и наружном виде, но куклы хорошие и дурные, искусно сделанные со строжайшим наблюдением правильности. Женщины стесняются приличностями общежития; притом же знания их бывают весьма часто необширны, недостаточны; все сие препятствует им, даже в вымыслах, возноситься выше посредственности. Им остается только завидовать мужчинам, которые напитавшись классическою словесностью, смелою и свободною кистью изображают разительные картины[186].

По сути, в этом фрагменте автор восстает против того, какой сентименталистская критика предписывала быть женской литературе: ограниченной «приличностями общежития», с исключительно высокоморальными героями, посредственной (о категории посредственности мы говорили в этой главе выше), — и усматривает причины такого положения дел в недостаточности женского образования («остается только завидовать мужчинам, которые напитавшись классическою словесностью, смелою и свободною кистью изображают разительные картины»). Далее автор сосредотачивается на «английских сказках», которые интересны прежде всего тем, что созданы женщинами. Соглашаясь с тем, что «нелепые бредни г-жи Радклиф» также родом из Англии, автор письма обращается к «старым повестям английским». В качестве достойной альтернативы Радклиф, способной продемонстрировать величие английских писательниц, автор письма называет г-жу Бюрней (Фанни Бёрни), чьи романы ценились современниками, г-жу Беннет, Елизавету Инчбальд, проявившую себя как прозаик, драматург и актриса, г-жу Робинзон, автора нравоучительных романов Шарлотту Смит, поэтессу Анну Ярслей, молочницу, которая «есть то между женщинами, что Бернс между мужчинами», писательницу и эссеистку «г-жу Барбаулд» (Анна-Летиция Барбо). Все упомянутые писательницы являются представительницами английского сентиментализма, в своих сочинениях они часто рассуждают о пороках общества. Однако наиболее интересно упоминание английской феминистки Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) — вероятно, одно из первых в российской прессе. Приведем этот фрагмент полностью: