Розы для богатых

Отэм вытерла щеки. Ее напускное самообладание очень быстро истощилось, и слезы полились сразу после того, как проповедник Андерсон нарек их мужем и женой. Когда они возвратились в домик у речки, она сидела рядом с тетей и не таясь плакала, пока мужчины грузили в машину Лонни ее пожитки. Самым трудным было прощание с Молли.

С виноватой улыбкой девушка сказала Арти:

– Я никогда раньше никуда не уезжала из Тэтл-Риджа и от моей тети Молли.

Арти улыбнулся ей в ответ и кивком показал на гитару, которая лежала на заднем сиденье:

– Играешь на этой штуке?

– Еще как, – сказал Лонни, – и поет словно ангел небесный.

Арти достал гитару и положил ей на колени:

– Спой нам песенку, маленькая сестренка.

Девушка скинула туфли, уселась поудобнее и взяла гитару под мышку. Поначалу пальцы слушались ее плохо, были как деревянные и не гнулись, и она все время сбивалась с мелодии. Но мало-помалу Отэм успокоилась, голос ее стал мягким и вкрадчивым, и она начала петь народные песни, которым ее научила Молли. Потом перешла на современные, и Лонни с Арти стали ей подпевать.

Они пели все громче и громче, и мили проносились одна за одной. К тому времени, когда они доехали до Эдисонвилла, Отэм уже умирала от смеха. Голоса у мужчин тоже были похожими. Они пели низко и хрипло, при этом отчаянно фальшивили.

Она посмотрела на плакат, нависший над шоссе при въезде:

ЭДИСОНВИЛЛ, ШТАТ КЕНТУККИ.

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОДОК НА ЗЕМЛЕ.

СЕРДЦЕ УГОЛЬНОГО БАССЕЙНА

Отэм положила гитару на заднее сиденье и с любопытством глядела по сторонам. Казалось, Эдисонвилл мало чем отличается от Тэтл-Риджа. Да, больше, но все-таки это был еще один провинциальный городок.

– В Эдисонвилле случаются убийства, ограбления, изнасилования? – шутливо поинтересовалась она.

– Нет, – сказал Лонни. – Здесь безопасно. Дуглас Осборн следит за этим.

Она удивленно посмотрела на него:

– А он-то здесь при чем?

– Город принадлежит ему, милая. Ему принадлежит город, и ему принадлежат люди, которые здесь живут.

– Смешно! Одному человеку не могут принадлежать другие люди.

– Могут, если у него достаточно много денег. – Лонни резко затормозил и повернул направо. – Хочу тебе кое-что показать.

Проехав несколько кварталов, он свернул на дорогу, которая стала шире, ровнее, тише и тенистее. Отъехав несколько миль от города, остановил машину около небольшого перелеска, и они вышли. Лонни раздвинул густой кустарник и кивнул на образовавшийся проем:

– Посмотри.

Отэм протиснулась между двумя мужчинами и заглянула в дырку, которую Лонни сделал в живой изгороди.

– Господи! Этот дом больше, чем весь Тэтл-Ридж.

В глазах Отэм дом Осборнов мало чем отличался от Белого дома, который она видела на картинках. Здание сверкало, как полированный мрамор на солнце, раскинувшись посреди угодий – роскошных, будто каждая травинка была подстрижена индивидуально.

Вдалеке во весь опор скакал человек на лошади. Он нагнулся вперед, немного привстал в стременах, и лошадь легко и грациозно взяла четырехфутовый барьер.

Подъехав к конюшне, наездник спешился и потрепал лошадь по холке.

– Кто это? – спросила Отэм.

– Брайан Осборн, – ответил Лонни. – Приехал домой из колледжа на каникулы. Я несколько раз видел его на шахте.

– Он рубил уголь? – спросил Арти с сарказмом.

– Нет. Но вообще-то рубил. Ребята рассказывали мне, что он работал вместе с ними, когда ему было лет шестнадцать или около того.

Отэм повернулась к Арти и усмехнулась. Подняла носик, деликатно отставила пальчики и сказала:

– Ах, я уже достаточно посмотрела. Прошу вас, увезите меня побыстрее от всей этой нищеты, а то я упаду в обморок. – И виляя бедрами, засеменила к машине. – Домой, Джеймс!

Лонни отвесил низкий поклон.

– Слушаюсь, мадам. – Он подал ей руку и помог сесть в машину. – Не желаете ли взглянуть, на какие средства был построен этот большой белый особняк?

– Шахта? – спросила Отэм.

Он кивнул:

– Это по дороге.

– Ну конечно. Мне очень интересно, где ты работаешь.

Шахтерская работа Лонни была для Отэм чем-то далеким, вызывавшим смутную тревогу, по временам вспыхивавшую в глубине сознания, но, увидев шахту воочию, она осознала ее реальность. От страха у девушки по спине поползли мурашки, когда Лонни указал на длинный ряд стального цвета зданий, где разместились трансформаторная и насосная станции, механические мастерские, производственные цеха. Лонни объяснял, как уголь лентой конвейера подается из забоя в надшахтное сооружение, затем очищается и сортируется, промывается, обогащается, а потом грузится в вагоны и транспортируется. Он говорил о деталях камерно-столбовой системы разработки, применяемой на шахте «Черный алмаз», о разработке угольного пласта, о вертикальном давлении и различных методах, которые используются для крепления потолка. Примерно через полчаса Арти не выдержал и начал ерзать на сиденье. Лонни рассмеялся и включил двигатель.

– Я совсем забыл, что не всех угледобыча интересует так, как меня.

Отэм выдавила вежливую улыбку:

– Мне было ужасно интересно.