Розы для Экклезиаста

— Обещание Локара, — сказала она так, как будто это не требовало объяснений, — что когда-нибудь с небес придет святой человек и в последнюю минуту спасет нас, если все танцы Локара будут исполнены. Он победит Руку Маланна и вернет нам жизнь. Как с Браксой и как проповедь в храме.

— Проповедь?

— Ты прочитал нам его слова, великие, как и слова Локара. Ты прочитал нам о том, что «ничто не ново под Луной». Ты читал эти слова и высмеивал их, показывая нам новое. На Марсе никогда не было цветов, — сказала она, — но мы научимся их выращивать. Ты святой насмешник, — закончила она, — Тот-Кто-Смеется-В-Храме, ты ходишь обутый по священной земле.

— Но вы проголосовали «против», — сказал я.

— Я голосовала против нашего первоначального решения и за то, чтобы оставить жить ребенка Браксы.

Я выронил сигарету. Как мало я знал!

— А Бракса?

— Ее выбрали полпроцесса назад исполнить все танцы и ждать тебя.

— Но она говорила, что Онтро меня остановит.

М’Квийе долго молчала.

— Она никогда не верила в это пророчество. Ей сейчас плохо. Она убежала, боясь, что оно сбудется. А когда оно все-таки сбылось благодаря тебе, и мы проголосовали…

— Так она не любит меня? И никогда не любила?

— Мне очень жаль, Гэлинджер. Эту часть своего долга ей так и не удалось выполнить.

— Долга, — сказал я, — долгадолгадолга… Ля-ля!

— Она простилась с тобой; она больше не хочет тебя видеть… И мы никогда не забудем того, чему ты нас учил, — добавила она.

— Не забудьте, — автоматически ответил я и внезапно осознал великий парадокс, лежащий в корне всех чудес. Я не верил ни единому слову из того, что проповедовал. Никогда не верил.

Я встал, как пьяный, и пробормотал:

— М’нарра.

Я вышел из храма в мой последний день на Марсе.

Я покорил тебя, Маланн — а победа за тобой! Спи спокойно на своей звездной постели. Черт тебя побери!

Я прошел мимо джипстера и зашагал к «Аспиду», с каждым шагом удаляясь от бремени жизни. Заперся у себя в каюте и проглотил сорок четыре таблетки снотворного.

Когда я проснулся, я был в амбулатории, живой.

Я медленно поднялся, чувствуя пульсацию двигателей, и кое-как добрался до иллюминатора.

Марс висел надо мной, как надутый пузырь. Потом он расплылся, перелился через край и потек по моему лицу.