Розы и тлен

– Гэвин говорит, что там время над нами не властно. Так работает их магия. И когда я вернусь, то смогу нас спасти. Смогу сделать так, что дорогая мамочка и близко к нам не подойдет.

– Марин, о чем ты? Как это может повлиять на отношения с ней?

– Как, по-твоему, Имоджен, что означает успех? – Голос Марин звучал тихо и резко. – Я имею в виду, настоящий успех, когда ты среди лучших в своей профессии, и все признают, что твое имя навсегда войдет в историю искусства? Это не просто слава. Это все, что к ней прилагается, включая деньги и власть.

– Замечательно. И все же я не понимаю, каким образом это заставит нашу мамашу держаться от нас подальше. Ведь речь идет о женщине, которая всегда умела заговорить всем зубы и обладает уникальной способностью беспрепятственно проникать за кулисы и проходить мимо охраны в общежитии. Как бы мы ни старались тому воспрепятствовать.

Действительно, так каждый раз и происходило. Она разливалась соловьем, рассказывая душещипательную чушь. Например, что у меня день рождения, и она хочет сделать мне сюрприз. Когда я предупреждала людей, что это ее любимая уловка, она изображала раскаяние и лила крокодиловы слезы – якобы, она понимает, что обидела меня, и хочет извиниться за все. Непременно находился кто-нибудь сердобольный, кто ей верил, и двери перед ней неизменно открывались.

– Я знаю, что она вытворяла с тобой то же самое, – сказала я.

– Конечно, но когда у меня будет достаточно денег, чтобы самой платить охране, или швейцару, которые будут знать, что я могу уволить их, если они ее пропустят, согласись, это будет совсем другое дело.

Хотела бы я ей поверить. Но уже много раз до этого верила, что, наконец, освободилась от мучительницы, и каждый раз ошибалась. Наша мать всегда умудрялась найти нас и появиться в самый неожиданный момент, как всегда, пытаясь отравить нам жизнь. Иногда мне даже казалось, что мы с сестрой никогда не будем в безопасности, пока она не умрет.

– Так оно и будет, поверь, – повторила Марин, беря меня за руку. Ее шрамы побледнели, и я могла их заметить только потому, что знала, что они там были. Мои же, напротив, отчетливо выступали на коже. Держа ее за руку, я чувствовала, что моя ладонь горит в том месте, где была обожжена.

В тот же день после обеда я постучала в дверь домика Бет, и теперь стояла, сунув руки в карманы куртки, чтобы спрятать их от ноябрьского холода.

– Имоджен. Я ждала тебя. Проходи.

С замиранием сердца я готовилась увидеть какие-нибудь чудесные изменения в ее доме, следы магии фейри, которые она все еще носила на себе. Но ничего такого не заметила. Все оставалось по-прежнему, хотя мир безвозвратно изменился.

– Скажите, ваша первая книга, та, которая получила премию «Оранж»… Она ведь вышла через семь с небольшим лет после вашего ученичества здесь? – Я назубок знала ее библиографию, от корки до корки прочитала все ее книги, но это примечательная подробность ускользнула от моего внимания.

– Вижу, вы хорошо изучили мою биографию. Да, я провела в Волшебной стране семь лет в качестве дани. Хотите кофе? Вы, наверное, устали. Эта скачка отнимает у нас всех так много сил, особенно, если вы пересекаете границу между мирами в первый раз. Я знаю нескольких людей, которые после этого вообще отказались туда ходить.

– Нет, спасибо. Не нужно кофе.

– И вы, конечно, сердитесь на меня. Считаете, что я должна была рассказать вам заранее. И думаете, что теперь я должна ответить на ваши вопросы. Знаете, Имоджен, я буду просто счастлива это сделать. – Она помешала «Эрл Грей» в заварочном чайнике в виде розовой свинки. – Но сами подумайте, что бы вы сказали, если бы, вручая вам цепочку с амулетом, я бы заявила, что это ваш билет в Волшебную страну?

– Я бы вам не поверила. – Я прислонилась к столешнице, пытаясь не упасть.

– Понятно. Значит, не поверили бы. Но сейчас другое дело, вы уже имеете некоторое представление о том, каковы ставки в этой игре, и настало время серьезно подумать о том, что значит для вас ваше литературное творчество. Достаточно ли оно важно для вас, чтобы принять условия игры и отправиться в мир фейри? И самое главное – настолько ли оно важно для вас, чтобы попытаться превзойти талантом вашу сестру, чтобы стать той, кто попадет туда?

Когда слова произносятся вслух, даже если ты их и ожидаешь, это придает мысли завершенность и убедительность, подтверждая твои опасения. Потому что в этом и состояла ирония судьбы – если бы я стала избранной, Марин бы проиграла, а ведь она так стремилась попасть в Волшебную страну, по крайней мере, не меньше, чем я сама. Сердце заныло, резкий спазм перехватил живот.

Бет сунула мне в руки дымящуюся кружку.

– Я знаю, что вы предпочитаете кофе, но сейчас этот напиток пойдет вам на пользу. Это мятный чай. Он вас успокоит.

Чай на вкус напоминал мятные пастилки для освежения дыхания, но после пары глотков спазмы действительно прекратились.

– Мне надо что-то предпринять по этому поводу?