Розы любви

К тому времени, когда Никлас добрался до комнаты для игры в карты, Майкла Кеньона в ней давно уже и след простыл, если он вообще когда-либо там появлялся. Никлас спросил у нескольких игроков, видели ли они лорда Майкла, но ни один из них не мог с уверенностью подтвердить сей факт. В конце концов поняв, что ничего путного он от них не добьется, Никлас отправился обратно к Люсьену и Клер.

Проходя через вестибюль, Никлас увидел какого-то человека, с ног до головы покрытого дорожной пылью; после того, как его впустили, он тотчас же поспешил к герцогу Кандоуверу, который все еще встречал запоздавших гостей. Услыхав весть, которую сообщил ему вновь прибывший, Рэйф вдруг издал ликующий вопль, потом повернулся и ринулся вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Никлас попробовал было угадать, что за известие могло вызвать столь бурную реакцию у человека, чья легендарная невозмутимость ничуть не уступала хладнокровию Люсьена, однако воображение ничего ему не подсказало. И он, недоуменно пожав плечами, вошел в бальную залу, где в это время танцевали кадриль.

Для того чтобы найти в толпе Клер, Никласу понадобилось несколько минут. Он разыскивал бы ее еще дольше, если бы высокий рост и ярко-золотая шевелюра Люсьена не были такими хорошими ориентирами, видными издалека Когда Никлас наконец приблизился к ним, музыка вдруг оборвалась в середине такта, и на всю залу загремел звучный голос Рэйфа:

— Друзья мои, у меня есть для вас чудесная новость. — Никлас посмотрел вверх и увидел, что герцог стоит на галерее, где располагался маленький оркестр. Звенящим от волнения голосом Рэйф объявил: — Я только что получил известие о том, что Наполеон отрекся от престола. Война окончена!

Вначале в зале воцарилось ошеломленное молчание, затем чей-то голос дико завопил: «Ура!» Еще мгновение — и радостные крики слились в громогласный рев, потрясший дубовые стропила Кандоувер-Хауса.

Добавив к общему оглушительному хору собственный восторженный вопль, Никлас стал проталкиваться к Клер; поцеловать ее казалось ему наилучшим способом отпраздновать победу. Однако, к его величайшему неудовольствию, его опередил Люсьен: переполненный чувствами, он заключил ее в объятия и поднял в воздух.

После того как Люсьен поставил Клер па пол, Никлас наконец смог обнять ее сам, заметив при этом своему другу:

— Полагаю, с моей стороны было бы нелюбезно вырезать твою печень цыганским ножом, но в следующий раз будь добр, найди себе какую-нибудь другую девушку для подобных проявлений восторга.

Ничуть не испугавшись этой угрозы, Люсьен широко улыбнулся и хлопнул Никласа по спине:

— Подумать только, война, начавшаяся, когда мы еще были детьми, окончилась! Клянусь всем, что есть на свете великого и прекрасного, мы сделали это, мы положили ей конец!

Совершенно забыв о благонравии. Клер бросилась Никласу на шею и с жаром поцеловала его в губы. Потом, переведя дух, сказала с благоговением:

— Хотя весь последний год войска Наполеона только оборонялись, все равно трудно поверить, что все и вправду закончилось. Наконец-то, наконец-то у нас будет мир!

Никлас вспомнил те опустошенные войной города и деревни, которые он видел в континентальной Европе, и еще крепче обнял Клер.

— Слава Богу, что боевые действия не велись здесь, в Британии. Наши потери еще невелики по сравнению с теми, которые понесло население большинства европейских стран, — проговорил он.

— Если повезет, я больше никогда в жизни не сделаю ничего полезного, — все еще улыбаясь во весь рот, заметил Люсьен.

Никлас рассмеялся.

— После всего, что ты сделал для своей страны за последние несколько лет, ты имеешь полное право провести остаток дней лежа, как тыква на грядке.

Вокруг происходили похожие сцены — все целовались и обнимались; ликование было всеобщим. Неподалеку стоял мужчина средних лет в гвардейском мундире; вместо одной руки у него болтался пустой рукав. Уцелевшей рукой он обнимал жену, и оба, не стыдясь, плакали. Даже «статуи», позабыв о своих ролях, соскочили на пол и присоединились к всеобщему торжеству. Грянуло дружное «ура» в честь Веллингтона, потом в честь британских войск.

Никлас снова посмотрел вверх, на оркестровую галерею, и вдруг весь напрягся.

— Кто там разговаривает с Рэйфом? По-моему, это Майкл. Люсьен прищурился.

— Да, это он. Наверное, захотел выяснить, не знает ли Рэйф каких-нибудь деталей. Видит Бог, если судить по его жуткому виду, Майклу эта война обошлась гораздо дороже, чем большинству других.

— Будем надеяться, что объявление о победе привело его в хорошее расположение духа.

Взяв Клер за руку, Никлас начал пробираться сквозь ликующую толпу; Люсьен двигался вслед за ними. Чтобы не отстать. Клер вынуждена была почти бежать. Они поднялись по парадной лестнице, начинающейся в вестибюле, потом свернули налево, в длинный, тускло освещенный коридор, который, по всей видимости, шел параллельно верхней части стены двухэтажной бальной залы.