Розы любви

В дальнем конце коридора отворилась дверь, ведущая на галерею для музыкантов, и показался герцог Кандоувер в сопровождении высокого и поджарого мужчины. Оркестр заиграл триумфальный марш, но когда герцог закрыл за собою дверь, звуки музыки сразу стали глуше.

Рэйф и его спутник двинулись вперед по коридору; Клер пристально смотрела на лорда Кеньона. Люсьен говорил, что тот исхудал и похож на голодного волка; так оно и было — после недавней болезни Майкл выглядел почти изможденным. Но несмотря на это, он все же был красив грубоватой мужественной красотой и двигался с непринужденной уверенностью тренированного атлета. Клер подумала, что он достойное дополнение к тройке уже известных ей «Падших ангелов». Особенно потому, решила она, посмеиваясь про себя, что его блестящие каштановые волосы смотрятся на редкость уместно между двумя очень светлыми и одной аспидно-черной шевелюрой остальных членов сего блистательного сообщества.

Увидев друга, которого он давно разыскивал, Никлас замедлил шаг.

— Поздравляю тебя, Майкл. Как один из тех, кто сражался за эту победу, ты имеешь гораздо больше оснований праздновать ее, чем мы, не участвовавшие в боях, — проникновенно сказал он.

Лорд Майкл повернул голову и словно окаменел. Воодушевление, освещавшее его лицо, вмиг погасло. Клер показалось, что его темно-зеленые глаза приняли какое-то дикое и затравленное выражение.

— В этом ты весь, Эбердэр, — испоганил мне такой счастливый момент, — грубо сказал он. — Сегодня я воздержусь от того, что поклялся сделать, если снова тебя увижу, — обстоятельства не располагают но убирайся с глаз моих сию же секунду, пока я не передумал.

Никлас все еще держал Клер за руку, и она почувствовала, как похолодели его пальцы. Ее пронзила острая жалость: она поняла, что, несмотря на предупреждение Люсьена, Никлас так и не смог до конца поверить, что его старый друг превратился во врага.

Должно быть, он не верил этому до конца даже сейчас, потому что в ответ на грубость спокойно сказал:

— Весьма странное приветствие после стольких лет разлуки. Может, попробуем еще раз? — Сделав шаг вперед, Никлас протянул руку. — Мы слишком долго не виделись, Майкл. Я очень рад, что ты выжил.

Майкл Кеньон отшатнулся, словно увидел гадюку.

— Ты думаешь, я шучу? Не знал, что ты так туго соображаешь, — процедил он.

— Если вам есть что обсудить, — резко вмешался герцог, — то для такого разговора мой кабинет подходит куда больше, чем этот коридор.

С этими словами он чуть ли не силой провел всех в находящуюся рядом комнату.

— Сегодня очень подходящий день для того, чтобы перековать мечи на орала, — заметил Рэйф, зажигая лампы. — Майкл, если все эти годы между тобой и Никласом тлела какая-то ссора, то сейчас самое время помириться.

В комнате возникла такая накаленная атмосфера, что Клер поняла: для этих четверых мужчин она сейчас стала почти что невидимкой. Они познакомились в суровых условиях закрытой частной школы и выросли вместе. Как и все компании давних друзей, их наверняка объединяло множество незримых переплетающихся нитей — общие воспоминания о пережитых вместе радостях и печалях, спорах и взаимной поддержке. А теперь один из них грозил разорвать эти узы.

Майор встал за письменный стол герцога, и его свирепый взгляд напомнил Клер хищника, загнанного сворой псов.

— Это не твое дело, Рэйф, и не твое, Люсьен. Когда я услышал о твоем отъезде за границу, то подумал, что тебе хватит порядочности не возвращаться, — обращаясь к Никласу, проговорил он с искренним, как показалось Клер, сожалением.

Голосом, напряженным, как туго натянутая тетива, Никлас спросил:

— Может быть, ты все-таки скажешь мне, что дурного я, по-твоему, сделал?

— Не разыгрывай из себя невинную овечку, Эбердэр. Остальные, может, и верят тебе, но я — нет.

Рэйф начал было что-то говорить, но Никлас, вскинув руку, остановил его.

— Майкл, забудь на время о якобы совершенных мною прегрешениях. Мне необходимо поговорить с тобой на одну сугубо деловую тему. Управление твоей шахтой в Пенрите ведется из рук вон плохо. Мэйдок не только подвергает крайней опасности жизнь рабочих, но поговаривают, что он ко всему прочему еще и прикарманивает часть прибыли. Если у тебя нет времени или желания заниматься шахтой самому, продай компанию обратно мне, чтобы я мог поправить дело.

На лице майора выказалось недоверие, потом он разразился смехом, от которого по спине Клер побежали мурашки.

— Если Мэйдок раздражает тебя, мне следует повысить ему жалованье.

Клер чувствовала, что Никлас рассержен не меньше нее, но, когда он заговорил, голос его звучал на удивление ровно.

— Не превращай шахту в орудие для сведения счетов со мной, Майкл. Те люди, жизни которых грозит опасность, неповинны в том, в чем ты обвиняешь меня, — что бы это ни было.

— Ты превратился в бабу, Эбердэр, — холодно проронил майор. — Работа в шахте во все времена была опасной и останется такой всегда. Шахтеры знают это и не ропщут.