Розы миссис Черингтон

Эйприл подхватила одну из множества бумаг. «Этим типом» оказался безобидный с виду управляющий торговой фирмы, владелец небольшой виллы, любящий муж и отец нескольких маленьких детей. К несчастью, у него была вторая жена в Рок Айленде, штат Иллинойс. В двадцать один год он женился на двадцатидевятилетней женщине, но прожил с ней только шесть недель. Поскольку у него не было денег ни на судебные издержки по бракоразводному процессу, ни на алименты, а бывшая жена неплохо зарабатывала, официанткой в каком-то ресторанчике, он не развелся формально с женой, а просто уехал и сменил фамилию.

Нашлись в бумагах Флоры Сэнфорд и документы, компрометирующие сельского врача, фальсифицировавшего свидетельство о смерти, чтобы старая вдова не утратила права на страховое пособие, которое не выплачивалось в случае самоубийства.

Была внушительная пачка нескромных писем некоей весьма известной в обществе дамы, фотография которой не раз попадалась на глаза девочкам в еженедельном приложении к «Тайме» и которая ни за что не хотела признаться в том, что ее мать служила горничной в какой-то захудалой гостинице в Цинциннати.

Был документ, подтверждающий, что некая немолодая учительница английского языка, преподававшая в пуританском воспитательном заведении для девочек, была когда-то задержана летучим полицейским патрулем в притоне с азартными играми, куда она вошла, полагая по наивности, что это приличный ресторан.

— Миссис Сэнфорд не брезговала массовым производством, — прокомментировала Эйприл. Она переложила бумаги и вытащила еще одну пачку писем. — О, тут что-то любопытное.

Она прочитала письмо, написанное фиолетовыми чернилами на фирменной бумаге дорогого нью-йоркского отеля.

«Милая Флора!

Твои подозрения относительно этого угрюмого адвоката Холбрука оказались справедливыми. Это его дочь! Насколько мне удалось выяснить, старик, однако, скорее умер бы, чем признал это в своем родном городе. У него, должно быть, не все дома. На его месте я гордилась бы такой дочерью. Когда она танцует свой танец, прикрытая всего лишь тремя павлиньими перьями и ниткой жемчуга, зрители срываются с мест, награждая ее овацией. А сколько она зарабатывает! Целую кучу долларов! У людей разные взгляды. Этот ее папаша, наверное, огорчен, что она сменила трех мужей. Но, моя дорогая, каким образом женщина может набраться опыта, если не учится на собственных ошибках? Старику, может быть, не нравится и ее популярность, но, по-моему, любая реклама хороша, если привлекает зрителей в театр и пополняет кассу. Надеюсь, милая Флора, парочка таких сведений позволит тебе заставить этого субчика бесплатно представлять твои юридические интересы. Очень, очень признательна за десять долларов, которые ты прислала. Они пришлись весьма кстати. Надеюсь, чувствуешь себя хорошо?

Твоя Вивьен».

— Мистер Холбрук! Кто бы мог подумать! — воскликнула Дина. — Значит, у него есть дочь, которая танцует, прикрытая только тремя павлиньими перьями и ниткой жемчуга! Этот благочестивый мистер Холбрук! Ведь он когда-то сердито отругал Арчи за то, что тот свистел в воскресенье. Наткнулся на него, выезжая из ворот миссис Сэнфорд…

— Никогда ничего не знаешь заранее! — торжественно провозгласила Эйприл. Она взяла в руки очередное письмо, написанное тоже фиолетовыми чернилами на фирменной бумаге отеля.

«Милая Фло!