Розы миссис Черингтон

— Думаю, уже видел, — сообщила Эйприл, с лица которой не сходило удивленное выражение. — Хотел иметь уверенность, что миссис Сэнфорд спрятала эту улику. Поэтому после ее смерти он пытался проникнуть в виллу. Он ни за что не хотел допустить, чтобы все узнали, что его дочь танцует, имея на себе всего лишь несколько павлиньих перьев и горсть жемчужин.

— Есть и другие письма, — заметила Дина, откладывая фотографию в сторону. у Было еще несколько записок, написанных теми же самыми либо другими чернилами, но одинаковым чуточку расхлябанным почерком. Во всех содержалась также просьба прислать немного денег.

«…зубной врач твердит, что нужно вставлять всю верхнюю челюсть. Это стоит довольно дорого, но ты ведь знаешь, что я надеюсь получить роль. Очень прошу тебя одолжить мне денег…»

«…боюсь, что ты не получила моего последнего письма, так как я напрасно ждала ответа. С зубами, видимо, придется подождать до лучших времен, но я уже три месяца не платила за квартиру, и мне дали последнюю отсрочку до ближайшего четверга. Если бы ты могла одолжить мне денег, Фло, в память нашей старой дружбы! Пришли авиапочтой, сегодня уже суббота, и время не ждет…»

Как следовало из самих писем, ни на одно из них автор не получил ответа. Последнее, написанное карандашом на клочке дешевой линованной бумаги, гласило:

«…если можешь, вышли телеграфом 25 долларов. Адресуй в приют Армии Спасения…»

Коллекцию дополняла небольшая газетная вырезка — заметка о самоубийстве некоей Вивьен Дэйн, некогда артистки оперетты, которая покончила с собой в скромной комнатушке доходного дома.

Разволновавшаяся Дина в сердцах швырнула пачку бумаг на кровать.

— Так вот какая была Флора Сэнфорд! Заставляла Вивьен выполнять грязную работу, рисковать своей шеей, заплатила ей за все это всего… — Дина перебрала письма, проверяя подсчеты, — сто десять долларов, пообещала, наверняка лживо, составить протекцию в Голливуде, а потом, когда благодаря этой бедняжке узнала все, что нужно, не соизволила даже отвечать на письма!.

— Успокойся, Дина! Разбудишь мамусю.

— Не могу, — горячилась Дина, — Как подумаю об этой Вивьен, мистере Холбруке, мистере Дегранже, все во мне закипает!

— Возьми себя в руки. Нужно просмотреть еще много бумаг.

Дина несколько раз сердито фыркнула, но, наконец утихла. Эйприл выбрала для изучения очередную стопку документов. Сверху находилась прижатая скрепкой фотография форматом 8x10, глянцевый отпечаток снимка, сделанного при вспышке и, скорее всего, неожиданно для сфотографированных. Под фотографией находилось несколько газетных вырезок. Приглядевшись к фото, Эйприл передала его Дине.

— Гляди-ка!

— Мистер Сэнфорд! — прошептала удивленная Дина.

— И с ним очаровательная девушка!

Фотография запечатлела часть улицы перед служебным входом в театр. Уолли Сэнфорд был в смокинге, красивая девушка — в светлом вечернем платье с накинутым поверх манто. Ее прелестное молоденькое личико обрамляли длинные темные локоны. Оба они выглядели так, словно элегантная молодая чета спешит на вечерний прием. Однако впечатление смазывалось выражением удивления на лицах захваченной врасплох парочки.

Дина прочитала газетную вырезку, в заголовке которой стояло:

«Был ли таинственный мистер Сэндерсон сообщником гангстеров, похитивших Бетти Ле Мо? — спрашивает Марион Уорд».

Текст заметки гласил:

«Два дня назад прекрасная Бетти Ле Мо сошла со сцены, награждаемая громом аплодисментов. Выйдя из-за кулис на вызовы перед опущенным занавесом, она поблагодарила зрителей за горячий прием. Потом удалилась в костюмерную, чтобы переодеться и во всем блеске своей красоты встретить молодого поклонника, ожидавшего ее у служебного входа в театр.