Розы на руинах

– Отказа! – отрезала она. – У танцоров всегда чрезмерное эго. Одного отказа иногда бывает достаточно, чтобы впасть в отчаяние.

Я подумал, что уж она-то не впадет в отчаяние, даже если почтальон принесет ей тысячу писем с отказами.

– А где отец? – спросила она.

– Делает вечерний обход в больнице. Просил передать вам его извинения. Он хотел встретить вас, но вы опоздали, и он уехал.

Она фыркнула в ответ, как будто в этом была его вина.

– Ну так, – сказала она, вставая и оглядывая комнату, – я полагаю, самое время пойти поздороваться с Кэтрин, хотя, несомненно, она слышит мой голос.

Я тоже так думал, ведь ее голос был пронзительным, как крик.

– Мама иногда так увлекается… она временами не слышит собственного имени у себя за спиной.

– Ха! – вновь фыркнула мадам.

Она последовала за мной через холл. Я осторожно постучал в мамину закрытую дверь и, услышав что-то вроде «Да?», открыл ее.

– Мама, у нас гости.

На минуту в маминых глазах появилась неприязнь. Но мадам уже надменно вплыла в спальню и без приглашения уселась в бархатный шезлонг.

– Мадам Мариша! – воскликнула мама. – Как чудесно, что вы приехали. Наконец-то вы решили навестить нас.

Отчего мама так нервничает? Почему оглядывается на портреты, стоящие у нее на столике? Портреты папы и дяди Пола. Они в серебряных рамах, а вот и портрет моего отца, только в маленькой овальной рамке.

Мадам тоже посмотрела на ночной столик и нахмурилась.

– У меня множество портретов Джулиана, – поспешно объяснила мама, – но Джори держит их у себя в комнате.

– Ты хорошо выглядишь, Кэтрин.

– Я чувствую себя хорошо, благодарю вас. Вы тоже неплохо выглядите.

Руки и ноги мамы были в постоянном нервическом движении.

– А как твой муж?

– Все в порядке. Он на работе в больнице. Он ждал вас, но время шло…

– Да, понимаю. Простите мое опоздание, но люди в этом штате – чистые грабители. Мне пришлось уплатить восемьсот долларов за груду железа, и к тому же всю дорогу масло подтекало.

Мама наклонила голову, и я понял, что она подавляет усмешку.

– А что можно было ожидать от такой цены? – справившись с собой, проговорила она.

– Ну в самом деле, Кэтрин. Ты же знаешь, что Джулиан никогда не платил больших денег за машины. Но он знал, что делать с грудой железа, а я не знаю. Да, пожалуй, я дала волю чувствам в ущерб здравому смыслу. Надо было купить что-то получше за тысячу долларов, но я бережлива.

Затем начались расспросы о мамином колене. Как лечили? И скоро ли можно будет вновь танцевать?

– Все в порядке, – раздраженно сказала мама (она ненавидела, когда ее спрашивали об этом колене). – Всего лишь немного болит, когда непогода.

– А как Пол? Прошло столько времени с тех пор, как я видела его в последний раз. Я помню, после вашей женитьбы я была так зла, что не хотела видеть тебя, и даже забросила преподавание на несколько лет. – Она вновь взглянула на портрет папы. – А твой брат… он все еще живет с вами?

Зловещая тишина опустилась на всех нас. Мама старательно изучала улыбающееся изображение моего приемного отца Криса. В чем дело? О каком брате она говорит? У мамы больше нет брата. Если она спрашивает о Кори, то почему глядит при этом на портрет папы?

– Да-да, конечно, – сказала мама, оставив меня в изумлении. – Расскажите же мне о Грингленне и Клермонте. Я хочу обо всех узнать. Как там Лоррен Дюваль? За кого она вышла замуж? Или она уехала в Нью-Йорк?

– Он так и не женился? – сузив глаза, продолжала о своем бабушка.

– Кто?

– Твой брат.

– Нет, он еще не женат, – опять поспешно ответила мама. Потом с усилием улыбнулась. – А теперь, мадам, я вам скажу потрясающую новость. У нас появилась дочь, ее зовут Синди.

– Ха! – фыркнула мадам. – Я уже давно знаю о Синди. Но я хочу побольше узнать об этом образце для всех маленьких девочек. Джори написал мне в письме, что у нее могут быть танцевальные способности.

– О, это несомненно! Видели бы вы, как она пытается подражать Джори или мне – я имею в виду себя в то время, когда еще танцевала.

– Твой муж, должно быть, постарел, – заметила мадам, не обращая никакого внимания на фотографии Синди, которые попыталась ей подсунуть мама.

Синди в это время уже уложили спать.

– Джори рассказывал вам, что я пишу книгу? Это так захватывает! Я не думала, что меня это так увлечет, но теперь для меня это скорее удовольствие, чем работа. Почти так же занимает меня, как и балет. – Мама улыбнулась и начала поправлять стрелки на своих голубых брюках, одергивать белый свитер, подкалывать волосы, сдвигать бумаги на столе. – Я знаю, в моей комнате беспорядок. Извините меня. Мне бы нужен кабинет, но в доме нет лишней комнаты…

– Твой брат тоже на обходе в больнице?

Я все еще ничего не понимал. Кори умер. Умер очень давно. Хотя в его могилу некого было положить. Его могила – это просто камень чуть поодаль от тети Кэрри, и все…

– Вы, должно быть, голодны. Давайте пройдем в столовую, и я скажу Эмме, чтобы разогрела нам спагетти.

– Спагетти? – возмутилась мадам. – Ты ешь подобную отраву? Ты позволяешь моему внуку есть мучное? Много лет назад я учила тебя, как надо питаться! Кэтрин, значит, мои уроки забыты?