Розы на стене (СИ)

Дверь разлетелась, и в подвал вломился отряд стражи с артефактами наперевес. Да, конечно, такой выплеск магии не заметить невозможно, но где они были раньше? Тут мне пришло в голову, что раньше они могли встать на сторону герцога и закрыть глаза на планирующееся жертвоприношение. Не могли же в Страже не замечать исчезновения местных жителей в таком количестве? Только по самым скромным подсчетам за год после смерти Марты должно было пропасть не меньше сорока женщин… Стражники закружили вокруг нас, как не так давно делала Матильда – не приближаясь и не мешая, и только тут я догадалась, что Гюнтер поставил пологи, защитный и тишины, чтобы спокойно поговорить. Чтобы никто не слышал, о чем речь. Получается, он знал еще до того, как я рассказала? – О том, что ты применила, никому не говори, – подтвердил он мои мысли, – иначе мы из разбирательств не вылезем. Пусть допрашивают только меня. Да и как допрашивают? Задержать без разрешения Циммермана права не имеют.

– Но это неправильно! – запротестовала я.

– Ты не должен отвечать за то, что сделала я.

– Убил я, и точка. Остальное будет нашим семейным секретом. Положим начало скелетам в шкафах. Почему-то эти слова убедили в серьезности его намерений куда больше, чем все, сказанные ранее. Семейная тайная – звучало интригующе, пусть даже она такая неприглядная. Хотя, когда шкафы хранили красивые семейные скелеты? – У нас шкафов нет, – зачем-то напомнила я.

– Это пока. Зато есть все для ложа, – Гюнтер кивнул на гору, возвышавшуюся справа: смятые перекрученные листья и лепестки, с торчащими там и тут шипами. Очень недружелюбно торчащими. Такое ложе разве что для пыток подойдет.

– Только нужно немного рассортировать. Сказал он это с сомнением в голосе, вполне мне понятным. Сортировать не хотелось. И не только ему. Я вдруг поняла, что ненавижу розы всеми фибрами души. И целиком ненавижу, и по частям. Ненавижу шипы, листья и цветы. Артефакты, встроенные в розовые кусты, тоже ненавижу. Даже запах вызывал отвращение. Да, растения не виноваты, что попали герцогскому семейству под руку в ненужное время, но все равно я видеть их не могу. И обонять тоже. В носу засвербело, я не удержалась и чихнула.

– Меня тошнит от роз, – признала я.

– Аллергия, наверное.

– Это у тебя на герцогов аллергия, – не согласился муж.

– Лепестки нам достались с таким трудом, что бросить их здесь преступление.

– Преступление их забрать. Они наверняка пойдут как вещественные доказательства.

– Какие вещественные доказательства? Трофей.

– Не нужны нам такие трофеи. И лепестки тоже не нужны. Незачем в дом тащить всякую гадость, – решила я.

– Вдруг она заразная? – Ты целитель, тебе лучше знать, чего в нашем доме быть не должно, – легко согласился он.

– Главное, помни, я выполнил твое условие, но ты сама отказалась. И улыбнулся как-то так, что я стремительно начала краснеть, словно выполнить обещание от меня требовалось здесь и сейчас. Не то чтобы я сильно возражала, но не при свидетелях же? Здесь и один – лишний, а их толпа. Представители Сыска выглядели недовольными и непонятно от чего: от воплей заламывающей руки Матильды или от того, что она рассказывала.

– С нами жаждут пообщаться, – напомнила я. Гюнтер оглянулся, нахмурился, повернулся ко мне и потребовал: – Обещай, что будешь молчать. Не говори вообще ничего.

– Предлагаешь врать? – Зачем врать? – возмутился он.

– Просто умолчи о маленьком эпизоде. Уверен, что ни Матильда, ни Фогель ничего не заметили, так что и вопросов к тебе не будет. Промолчать заманчиво, но правильно ли? – В любом случае для стражи это лишняя информация, а Лангебергу расскажешь все, – понял мои сомнения Гюнтер.

– Лангебергу? Королевскому магу? – Он наверняка захочет узнать о случившемся из первых рук.

– Хорошо. Гюнтер удовлетворился моим ответом и снял полог. На меня сразу обрушились звуки, ранее смягченные магией. Ужасно неприятно вопила Матильда, выл Фогель, ругалась стража.

– Инор капитан, что здесь случилось? – обрадованный, что хоть кого-то удастся расспросить, к нам тут же подскочил стражник.

– Запрещенный ритуал, – пояснил Гюнтер.

– Основанный на семейной магии. Представляющий опасность для государства. Сообщите в Гаэрру. Стражник с сомнением обернулся на труп герцога. Согласна, в таком виде труп не впечатлял: обычный пухленький инор, представляющий опасность разве что для блюда с пирогами и графина с вином. От грозного змеиного вида в нем ничего не осталось.

– По-другому его никак было не остановить? Обездвижить? Гюнтер высокомерно взглянул на стражника.

– Как, по-вашему, я его обездвижил бы с заблокированной магией, при условии, что его-то как раз была активна и очень опасна? Меня, знаете ли, не прельщало умереть ради герцогских планов. Стражник грустно вздохнул и почесал в затылке. Наверное, рассчитывал, что это поможет как-то собраться с мыслями. Но попробуй тут собраться, если в комнате непрерывно вопят.

– С целителем что? – Со смертью герцога спала печать. А поскольку под ее действием Фогель много чего наворотил, все это сейчас на него и обрушилось. Ему бы самому целителя вызвать.