Розы на стене (СИ)

– И с горя же сегодня приставал к вам? – Мало ли что можно делать в невменяемом состоянии.

– Много чего, – согласился Гюнтер.

– Но нас сейчас интересует, чем болен ребенок, а не то, чем занимается герцог в свободное от употребления запрещенных смесей время.

– Но как это связано с розами? Вы нашли что-то в герцогском парке? – Нет, там пусто.

– Разве? – Артефактов и роз там предостаточно, конечно, но все они – не те, что нам нужны. Фридерика, почему вы не ложитесь? Этак просидите всю ночь в надежде, что я все-таки пристану.

– Да как вы смеете! Я подпрыгнула на кровати и сжала кулаки. На моего противника это не произвело ни малейшего впечатления.

– Тогда раздевайтесь и в кровать. Свет я гашу. Он прищелкнул пальцами, и потолочный светильник погас. В комнате стало темно, но я чувствовала Гюнтера все таким же близким и опасным, как и при свете. Покрывало снимала на ощупь, с опаской прислушиваясь к звукам за спиной и размышляя, как пережить оставшиеся три недели практики. И как выяснить без помощи этого типа, что же случилось с Мартой. Получалось, что никак. Со мной даже Брун на темы, отвлеченные от меня, не станет беседовать. Пуговицы на рубашке застегивала трясущимися руками, хотя от Гюнтера не доносилось ни звука. Облегчение я почувствовала, только забравшись под одеяло. И то, как сказать, облегчение – беспокоящий фактор никуда не делся, пусть он сейчас молчал и ничего не делал. Наверное.

– Итак, какие заболевания вы знаете у детей родителей, употребляющих орочьи травки? Я задумалась.

– Только герцог употребляет? Его жена нет? – Насколько могу судить, сейчас – нет.

– С травок редко кто слезает. Будем исходить из того, что ваша Матильда ничего не принимала, тогда чаще всего: отставание в развитии, врожденные уродства…

– Нет, – прервал меня Штаден, – это не подходит. Должно диагностироваться с рождения и вести к смерти.

– Но ребенок же жив? – Нам надо понять, насколько все там серьезно. Герцог хочет развестись, поскольку ребенок оказался не таким, которому можно передать герцогство. Герцогиня разводиться не хочет, утверждает, что муж заберет у нее сына. Врет, конечно. Просто не хочет терять титул и связанные с ним преимущества. Зато не врет, когда говорит, что хочет убить мужа. Вдовствующая герцогиня звучит куда лучше, чем бывшая.

– С чего вы взяли, что хочет убить? – удивилась я.

– Сегодня вечером они очень мирно общались.

– А вы считаете, что все, кто собирается убивать, сразу об этом рассказывают? Я так не считала, поэтому промолчала.

– И все же, Фридерика, у вас есть какие-нибудь соображения по ребенку? Я понимаю, что вы пока не полноценный целитель, но что-то вы непременно должны знать.

– Для того чтобы ставить диагноз, нужно сначала увидеть пациента.

– Я не прошу ставить диагноз. Я спрашиваю, что может послужить причиной смерти ребенка, если его отец употреблял орочьи смеси. Было ужасно неприятно размышлять о смерти малыша, который к тому же жив. Но вариантов было не так уж и много.

– На самом деле, смертельным будет только один диагноз. До рождения его не поставишь, поскольку мать с ребенком почти одно целое и имеют одну оболочку на двоих, – неохотно ответила я.

– А вот после рождения… У ребенка оболочка дырявая и жизненная энергия через нее вытекает. Обычно день-два, максимум неделя, и все.

– А если постоянно пополнять? – Постоянно пополнять может только мать. Но в этом случае идет размен жизни матери на жизнь ребенка. Все равно короткую – месяц-два. Потом умирают оба.

– Да, Матильда на такое не пошла бы. Да и времени прошло куда больше, чем пара месяцев. Остальные диагнозы? – С остальными грамотный целитель справится. Смертельных среди них нет. Разве что умственная отсталость никуда не денется. Но речь явно не о ней. Возможно, сплетники преувеличили и герцог просто заподозрил, что ребенок рожден не от него? Насколько я понимаю, в отношении герцогини это не невозможно. От шпильки я не удержалась, слишком уж мне не нравилась Матильда. И вовсе не потому, что она когда-то была невестой Гюнтера, а потому, что она весьма неприятная особа.

– Изменяла ли она мужу? Почти наверняка да. Стала бы рожать от другого – почти наверняка нет. Во всяком случае первенца, – возразил Гюнтер.

– И потом, при таком варианте они были бы уже разведены.

– Обвинение не подтвердилось? – Фридерика, если вы увидите ребенка, сможете поставить диагноз издалека? Столь высокое мнение о моих способностях польстило, но тем не менее я ответила честно: – Вряд ли. Слишком серьезное сканирование, такое на расстоянии почти невозможно провести даже опытному целителю. Но зачем вам это? Какое отношение имеет смерть моей сестры к этому несчастному ребенку? – Пока все странности, что мы видели, связаны с целителями.

– Но розы – это не целительский артефакт.