Розы Пятигорска

С какой-то необузданной энергией, девочка забегала внутрь и принималась обнимать отца, громко спрашивая: как дела и чем занимался? Супруга же здоровалась со всеми больными, садилась на деревянный стул и доставала из сумки продукты. Члены семьи разговаривали тихо между собой, но я улавливал слова о домашних заботах, переживаниях родителей и желание дочки о скорейшем возвращении папы. Мужик, кашель которого мог доноситься до стен Кремля, получал удовольствие от бесед со своей пожилой супругой. Эта небольшого роста женщина, работавшая школьной учительницей, приходила днём после занятий. Она волновалась о здоровье мужа, в прошлом школьного хулигана, и просила бросить курить. Пенсионер, в свою очередь, обещал выполнить просьбу, параллельно вспоминая годы их свиданий. Ближе к вечеру приезжала на мотоцикле девушка, чтобы проведать парня с порезом. Не было ни одного раза, чтобы она не пришла в спортивном мотоциклетном костюме и со шлемом в руках. Правда, ей приходилось надевать халат, но это мелочи. Разговоры этой пары всегда начинались с вопроса о самочувствии и заканчивались невинными объятиями. Что же касается «спящей красавицы», то его в любое время дня посещала медсестра, делавшая уколы и менявшая простыни.

Ты, наверное, подумал: зачем я это говорю? А затем, что меня это тронуло. Тронуло до глубины души. Видеть, как кто-то садится рядом с тобой и беседует непринуждённо о твоём самочувствии; чувствовать нежное прикосновение рук женщины, способной подарить хорошее настроение; ждать с нетерпением в дверях кого-угодно, зная о предстоящем разнообразии дня – это неописуемое явление. А теперь представь: лежишь месяц на больничной койке и смотришь на счастливые лица людей. Смотришь и надеешься, что к тебе обязательно придут. Пусть даже самый незначительный человек, с которым пару раз да разговаривал. Но проходит середина чёртового месяца, а никто не приходит. Ни деловые партнёры, ни знакомые, ни даже родители. Никто! И внезапно в голове звучит голос, чей обвинительный тон спрашивает прямо: а кто у тебя есть? Ответа, разумеется, нет.

После выписки из больницы я занялся вопросом страховки автомобиля. Деньги смог получить, а внедорожник, увы, ремонту не подлежал. Потом разобрался с деловыми обязательствами и той горой работы, выросшей за время моего отсутствия. И только потом я взялся за себя, пытаясь вернуть прежний образ жизни. Я посещал элитное заведение «Шик», но оно мне показалось скучным, раздутым и во всех смыслах грязным. Больше туда моя нога не вступала. Потом встречался со знакомыми, дабы скоротать время за беседами о чём угодно. Но разговоры длились недолго. Я не мог выносить чванства, глупости, напыщенности и бездушия из уст людей, считавших себя высшим слоем общества. Я просто разворачивался спиной и, уходя, награждал крепкими словцами из словарного багажа. И даже моя квартира со всеми удобствами, хорошей мебелью и видом на Москву – стала для меня куском холодного бетона, жить в котором равносильно тюремному заключению.

Шагая по многолюдным местам и обращая внимание на прохожих, очень поздно понял для себя: я был совершенно один. Один. Не за кого держаться и нет держащихся за меня. Не для кого жить до конца и нет тех, кто бы встретил со мной конец. Я был заблудшей душой, тенью, гуляющей мимо людей. И пока одни гуляли с друзьями, другие проводили дни семьями, а третьи становились парами – я шёл между ними один. Один. Никому не нужный.

А потом, по чистой случайности, узнал о сеансах мадам Кирхоф. Бывшие знакомые расхваливали её. Говорили, что творит чудеса и видит будущее. Долго думал, а стоит ли обращаться к ней? Чудес же ведь не бывает. Жизнью правит суровая реальность, чьи законы одинаковы для всех. Или всё-таки нет? Или есть ещё шанс обыграть судьбу по-другому? В общем, я просто одел пальто, закрыл квартиру и сел в такси. Приехав на место, я поднялся до нужного этажа, где меня встретила мадам Кирхоф.

***

– Да, Натан, – начал говорить Лев. – Тяжело тебе пришлось. Понимаю. Иногда просветление приходит с опозданием.

– Всё верно, – уставшим голосом согласился Натан и выпил чашку чая.

– Но я скажу тебе одну вещь, которая и поразит, и удивит одновременно.

– Какую же?

– Хорошо, что оно произошло. Правда. Лучше поздно, чем никогда.

– Почему ты так думаешь?

– Отвечаю: если бы то, о чём ты рассказал, и дальше занимало место в настоящем, то последствия в будущем оказались бы гораздо серьёзнее. Можно сказать, что ты легко отделался. А самое главное – избавился от «розовых очков». Теперь ты видишь мир таким, каким и должен видеть.

– Есть правда в твоих словах.

– Хочешь ещё доказательств? Одно из них сидит перед тобой. Ты впервые встретил товарища, который не раз протягивал руку помощи. Товарища, который не просто выслушал твою исповедь, но и в душе поддержал тебя. В конце концов, ты встретил того, кому ты не безразличен как человек. Конечно, ещё рано называть нас друзьями. Предстоит пройти испытание временем. Но это уже что-то на пути к переменам. Так что, Натан, жизнь потихоньку налаживается. Грустить тебе не придётся.