Розыгрыш с летальным исходом

Ну, я не специалист, не коллекционер, мне вроде бы это и ни к чему. А через несколько лет, будучи проездом в Нью-Йорке, на приеме нашей делегации, устроенном наследниками Дома Романовых, вдруг узнаю чудесную легенду. Что якобы в начале XX века в Казанском монастыре была похищена знаменитым в те времена церковным татем Чайкиным из Казанского монастыря Чудотворная икона Божией Матери. Этот образ считался покровителем Руси, семейной иконой Романовых. И когда он был похищен, в народе нашем православном разнесся слух, что неисчислимые беды на Руси не прекратятся до той поры, пока Святой Образ не будет найден.

– Интересная легенда, – кивнул Семеныч. – Я тоже об этом слышал. Розыски этой иконы велись и в наше время.

– Но еще интереснее, что эта легенда получила свое развитие. Вы знаете, что сейчас несть числа претендентам на российский императорский трон. И законные его наследники, и всякого рода самозванцы стремятся его занять.

– А в чем легенда-то? – спросила Яна.

Ее, как потомка М. Мнишек, этот вопрос крайне заинтересовал.

– А легенда в том, что только тот из наследников, кто представит этот Образ, достоин стать очередным государем императором России. А человек, который Икону разыщет, получит громадное вознаграждение… Так вот, когда я узнал об этом, меня словно озарило. Во время посещения на острове местного кладбища я заметил там простой камень. На нем был высечен православный крест и… Что бы вы думали? Имя лежащего «под камнем сим».

– Неужели Чайкин? – спросил с интересом Семеныч.

– Именно он.

– Да, существовало мнение, что он не продавал икону, а оставил ее себе.

– Что ж, Серега, – спросила Яна. – Ты такой благородный, что мечтаешь избавить Россию от всех бед?

Понизовский усмехнулся и скромно признался:

– Нет, об этом я даже и не мечтаю. Я мечтаю о вознаграждении.

– Так они тебе ее и отдадут! – возмутилась Яна. – Реликвию!

– Существуют, Яна Казимировна, не менее тысячи сравнительно честных способов…

Тут вовремя вмешался Нильс и позвал всех на ужин. Янка за столом демонстративно не замечала Понизовского, а когда он обращался к ней, отворачивалась.

Вот так мы и плыли. Одной семьей. В которой всякое случается. Кстати, и между Семенычем и Серегой тоже порой возникали разногласия. Сидит, бывало, Семеныч над картой, мурлыкает: «Ага, – вдруг скажет, – вот какой славный островок. Бывшая французская колония. Заглянем, водичкой заправимся, фруктами разживемся».

– Да ну его, – скажет Понизовский. – Ничего там интересного. Лучше на Маврикий завернуть.

И начинается вялый и долгий спор. Но я заметил, что во время него Семеныч почти никогда не проявлял свойственной ему настойчивости.

И все это было немного странно. Странно тем более, что после каждой такой разборки Семеныч, мурлыкая, отмечал что-то на своей личной карте. И прятал ее на грудь…

…Первые дни нашего плавания выдались дождливыми и холодными. Янка, на зависть всем, спала в валенках. А днем прятала их в пуфике, под спасательными поясами. Но постепенно, по мере приближения к южным широтам, становилось все теплее. Ветер был ровный, устойчивый, и мы его уже не замечали. Не слышали его пения в снастях, не слышали хлопков норовистого стакселя, не слышали плеска волн под форштевнем – втянулись, стало быть, в суровые морские будни.

Море тоже все больше свыкалось с нами, смирившись с нашим присутствием, и особо не церемонилось. То поддаст исподтишка крутой боковой волной так, что яхта чуть ли не ложилась парусами на воду, то освежит неожиданным шквалом с холодным дождем, то напустит стаю акул, которые разве что на борт не взбирались. Вообще, с южным теплом вокруг нас все больше появлялось всяких морских тварей. Они вертелись вокруг яхты, высоко выпрыгивали из воды, будто стараясь заглянуть в кокпит, познакомиться с нами поближе. Подозреваю, причиной тому – особый интерес к Янке как к возможному деликатесу. Вопреки ее несъедобности.

Да и сама Яна время от времени оживляла суровые морские будни, во весь голос комментируя все происходящее за бортом и демонстрируя оригинальные познания в истории и географии планеты. Это, собственно, началось с первого дня плавания.

– Справа Лондон, – громогласным тоном заправского гида объявляла Яна, стоя на носовой палубе. – Он где-то там, в Англии, в тумане. Где Биг-Бен. Слева – Париж, тоже отсюда не видать. Вон там – Шербур, там классные зонтики продают. Шербурские.

– Атлантика! – торжественно объявляла и разочарованно добавляла: – Вода как вода. Никаких специфических признаков. Слева – Африка! Справа – Канары! Там новые русские на канареек охотятся. Мыс Доброй Надежды! Ну, это вообще – отпад! Как новогодняя ночь. Загадывайте желания.

– Впереди – Индийский океан. Алмазы в каменных пещерах. Жемчужин до фига в море полуденном.

– Бенгальский залив – в нем ловят бенгальских тигров.

Старина Нильс слушал ее с восторгом. Семеныч посмеивался. Серега Понизовский, кажется, все пытался понять: или Яна сама дурочка, или нас зачем-то дурит. И только один Серый догадывался, в чем дело. Но помалкивал…