Рубеж

«Какого черта я связался с этой Ириной! Тварь! Продажная девка! Она просто опустила меня. Она добилась своего, унизила, растоптала, кинула меня в грязь, доказала, что я – животное, не способное совладать с половым инстинктом. Теперь ликует – победительница! А сержант?! Мой лучший сержант, мой заместитель, моя правая рука – он предал меня, сука, он наставил мне рога! Почему я ему так доверял? Приставил к Ирине, чтобы он ее охранял… Ха-ха-ха! Нашел евнуха! Солдату никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя доверять женщину, потому что солдат всегда, сутки напролет, хочет всего три вещи: на дембель, жрать и трахаться…Убью гниду! Гранату ему в зад затолкаю… Скотина…»

Колонна разведроты уже стояла на дороге. Над боевыми машинами пехоты, тускло освещенными габаритными огнями, поднимались облака выхлопов, быстро тающие в холодном и влажном воздухе. На пустыре рядом с колонной смрадно горели пустые цинки с соляркой; рассвирепевший Воблин, распекая кого-то, пинал их ногами; огонь расползался по земле, и солдаты в спешке давились кипятком, допивая чай. В свете габаритных огней сержанты строили отделения, перекрикивая гул двигателей, проверяли личный состав. Несколько солдат загружали десантное отделение БМП коробками с сухпайками. Коробки падали, солдаты поднимали их с земли, вбивали в переполненную машину ногами. Звягин стоял во главе колонны почти навытяжку, руки держал за спиной и, казалось, совершенно спокойно наблюдал за тем, что происходило вокруг.

– Карицкий! – крикнул Нестеров, сдерживая раздражение. – Шарыгина ко мне! Немедленно! Из-под земли достать!

Солдат оглянулся, пожал плечами:

– Он куда-то пропал. Только что…

– Только что? – зло усмехнулся Нестеров. – Плохо врешь, солдат! Взвод, строиться!

Не в силах унять крупную дрожь в теле, Нестеров ходил кругами рядом с боевыми машинами. Когда его солдаты уже стояли в строю, к Нестерову, запыхавшись, подбежал Шарыгин:

– Разрешите встать в строй, товарищ лейтенант?

Нестеров сжал зубы, почти вплотную подошел к сержанту, схватил его за воротник куртки, притянул к себе.

– Где ты был?

– Я?.. – Шарыгин все еще глубоко дышал. Он не знал, что ответить. Он не успел придумать оправдания.

– Мне… мне было надо…

– Я тебе башку оторву, – прошептал Нестеров. – Ты у меня до дембеля как самый чмошный сынок пчелкой летать будешь. Назначаю бессменным уборщиком полкового сортира… А теперь пошел вон с моих глаз!

Нестеров резко повернулся лицом к строю и, отчетливо выговаривая каждое слово, громко объявил:

– За опоздание в строй сержанту Шарыгину объявляю трое суток ареста! Сядешь на гауптвахту, сержант, как только вернемся назад.

В ту же секунду Нестеров почувствовал, что его кто-то тронул за локоть. Рядом стоял Воблин.

– Что натворил сержант?

– Опоздал в строй, – ответил Нестеров сквозь зубы.

– И за это трое суток ареста? – неподдельно удивился Воблин. – Не слишком ли строго? Может, причина совсем не в этом?

Нестерову показалось, что Воблин с трудом скрывает ухмылку.

– Я отменяю взыскание, – добавил начальник штаба. – А сейчас успокойся, возьми себя в руки и через десять минут ко мне. Я доведу обстановку и каждому взводу поставлю задачу.

Нестеров заметил, что начальник штаба смотрит не на него, а через плечо – куда-то в сторону. Нестеров машинально обернулся и почувствовал, как болезненно сжалось что-то внутри. В темноте, недалеко от колонны он увидел знакомый бушлат. Ирина!

– Опаньки! – произнес Воблин. – Какие чувства! Какие страсти! Нестеров, ты все же о службе не забывай, хорошо?

Нестеров стоял, не оборачиваясь. Зачем она пришла? Кого хочет здесь увидеть? Шарыгина? Воблина? Или его самого? Какого черта?

Ирина подошла к Нестерову.

– Я понимаю, вы очень заняты, – сказала она с легким оттенком иронии. – Но, может, все-таки уделите мне еще минутку?

Нестеров, не оборачиваясь, процедил:

– Пошла вон… Очень тебя прошу…

* * *

К десяти часам утра колонна остановилась на берегу сухого русла реки. Воблин широкими шагами ходил по мосту, поглядывая на часы, ожидал офицеров.

По обе стороны русла поднимались пологие горы. Первые цепочки афганских подразделений уже вытянулись по витиеватым тропинкам.

Звягин строил роту под мостом. Солдаты прыгали с машины и бегом спускались по насыпи вниз. Бряцанье оружия, касок, минометных плит, скрежет горных ботинок сливались в сплошной перезвон.

– Ашот! – крикнул Нестеров, увидев под мостом мешковатую фигуру Вартаняна в маскхалате. Тот обернулся, но лишь на секунду.

– Мы идем за вами, Нестеров! – крикнул Вартанян. – Встретимся!

– Товарищ лейтенант! – позвал Карицкий. – За сухпай не беспокойтесь, я ваши сутодачи взял. Пять гранат. Пять сигнальных ракет. Хватит?

Звягин махнул рукой в сторону сопки. Трое солдат с радиостанцией бегом устремились к ее подножию.

– Пошли! – крикнул ротный и быстро зашагал вслед за дозором. Ашот подтягивал на ходу ремешок каски; крупный нос выпирал из-под железа, и в этом было что-то черепашье.

Нестеров натянул на голову капюшон маскхалата вместо каски.

Дозор уже начал подниматься по сопке. Неустойчивые булыжники с гулом, подпрыгивая, как мячики, покатились вниз.