Рубеж

Ой, продала дивчина сердце, Та и купила черкасу седельце. Седельце за сердце купила — Она его верно любила…

— Только, Панове, еще одно, — сказал Юдка, дождавшись, пока старикашка допоет. — Еще самая малость… Визу заверить надо у владыки. Я впервые увидел, как удивляется сотник Логин:

— У владыки?! Митрополита?! Твою нечистую, чортову, жидовскую визу?!

— Вэй, пане, при чем тут митрополит? К царице ехать надо!.. Кровь бабахнула сотнику в лицо, алым залила лысину:

— То ты… сучья кровь… песий выкормыш… издеваешься?!

— Ой, зачем гневаться, пане, — ласково запричитал старикашка. — Зачем беспокойство творить, раз пан Юдка правду сказывает? То пан Юдка не придумал. До царицы надо ехать, ну и что ж такого, до Питербурху, были уже хлопцы, ездили. То не штука. Ничего такого, ну возьмете пана Рио и слетаете, великое дело, до царицы…

Смотреть на сотника было интересно. Забавно было смотреть, чтобы не сказать смешно. И когда я в последний раз искренне, беззаботно смеялся?

Вероятно, то было еще до заклятия.

Нас с Юдкой не стали возвращать в подвал. Поселили порознь, кормили хорошо, дали возможность помыться и переодеться, но под каждым окном денно и нощно стоял воин при полном вооружении. Мне даже жаль их сделалось, честное слово. Куда мне бежать?

Новая встреча с Паньком случилась ночью, посреди ровного заснеженного поля. Мы снова остались вчетвером — стражники отступили далеко за грань видимости. Небо, почти полностью заваленное тучами, почти не давало света, зато снег, казалось, светился сам по себе.

— Отче наш, карандаш, як наш, так ваш, як тут, так там, по колена каптан, моли Бога, гетьман…

Продолжая рассеянно бормотать, Рудый Панько сунул руку в карман, так глубоко, что, казалось, сейчас дотянется до собственной пятки. Бездонные у него карманы, что ли?

— Ай, ай!

Кричал не Панько. И разумеется, не сотник Логин, да сотник и не сумел бы издать такого тонкого, противного звука. Юдка молчал, и я молчал, а кричало то, что оказалось у Панька в руке.

— Цыть, капосник!.. В Питербурх полетишь, панов повезешь. Из кулака забавного деда свисал тонкий шнурок с кисточкой на конце, и по тому, как шнурок подергивался, я понял, что это хвост.

— Каких-таких панов? Одного свезу, а боле…

— Цыть, говорят тебе!.. Пане сотнику, ежели станет в дороге выкобениваться — крест на него кладите, не бойтеся.

Старикашка разжал руку — на снег неуклюже шлепнулся его небольшой, с котенка, собеседник. Черный, покрытый вроде бы шерстью, в темноте не разглядеть; желтые глаза сверкали, как две латунные блестки.

Сотник Логин поднял руку, медленно коснулся лба, живота, правого плеча, левого; протянул сложенные щепотью пальцы к дивному зверю — тот по-собачьи заскулил, отшатнулся:

— Не надо! Свезу, коль велите, и двоих!

— Троих, песья кровь!

— Троих?! Батечку, та пожалейте!.. Опять за черевичками, или как?

— За соизволением. Визу надобно заверить, вот что!

— А-а-а…

Странное существо отступило в сторону — опасливо косясь поочередно на Панька и на Логина, кланяясь и приседая; хвост волочился по свежему снегу, оставляя, замысловатый след.

— А-а-а… Уже не надо черевичков… Теперь за визой летают!..

Порыв ветра; хвостатый, секунду назад умещавшийся в кармане у Панька, сделался вдруг размером с ломовую лошадь. Нет, больше; острые сверкающие глазки стали подобны огненным фонарям на богатой карете. Когда-то я видел кареты с фарами, давно, в столице…

— Садитесь, Панове, — заботливо сказал Панько, — На хребет и садитесь.

Логин, которого превращение странного зверя впечатлило еще больше, чем меня, поднял руку. Существо завизжало — прежним, тонким и противным голосом:

— Та не клади креста! Батьку, та скажите ему, пусть не кладет!

Сотник помедлил. Нерешительно опустил руку, оглянулся на Юдку:

— Слухай, душегуб! Коли только ты задумаешь бежать…

— А куда мне бежать-то, пан Загаржецкий? — весело отозвался Юдка. — Повязаны мы!..

Не дожидаясь спутников, я подошел к странному существу. Его новые размеры позволяли разглядеть и влажное рыло на острой морде, и раздвоенные копыта на задних ногах, и козлиную бородку, и небольшие рога. Крысиный хвост существа теперь был тяжелым и толстым, как корабельный канат.

— То садитесь, Панове… — пробормотало существо, старательно глядя в сторону.

Я уселся на шею, рассудив, что таким образом обеспечу себе необходимый обзор. За моей спиной примостился Юдка, и уже на самый крестец твари вскарабкался сотник Логин.

— Ой, гоп, рано-вранци мисник сватавсь на ковганци… — Рудый Пань-ко пританцовывал, будто от мороза, напевая свою непонятную чушь. — Неси, красунчик, до самого Питербурха неси, до самой царицы!

Захватило дыхание.

Земля стремительно отдалялась; как летало неизвестное существо, не сказал бы и самый опытный механик. Крыльев не было и в помине — но земля отдалялась, проворачивалась, игрушечными сделались дома, тонкой ленточкой — дорога.

И в этот момент выглянула из-за тучи луна.

Юдка что-то сказал? Или мне померещилось?

Ледяной холод. Мы пронеслись сквозь сизую снежную тучу, я едва не захлебнулся, склонился к шее летающего существа, на секунду зажмурил глаза…