Рубеж

И тут я понял. Ой, неглупые эти разбойники! Пана Логина в сторонку отвели, а сами его хлопцами занялись. А то, что слова непонятные, так это даже лучше. Убедительней!

— Второе, значит, земля крестьянам! Панам — петуха красного, добро всякое забрать, а землю взять — и поделить. И чтобы поровну. Правильно?

Все-таки гайдамаки! И зброя иная, и амуниция, а нутро то же. Вэй, наслушался! Наслушался, насмотрелся…

— А как у вас, товарищ, с еврейским вопросом?

Эге, жид давешний! Ну и дела, уже и жиды в гайдамаки подались!

— Будем знакомы. Я — Аркадий Харьковский, секретарь еврейской секции ревкома. А ты кто будешь? Ну, если он Харьковский…

— Иегуда бен-Иосиф… Уманский. А что пан Харьковский под еврейским вопросом разумеет? Как жидов на палю набивать? Тогда пан попал куда следует. Вэй, опять не то сказал! Рассердил пана Харьковского.

— Во-первых, товарищ Уманский, слово «жид» есть ругательное, а потому надо говорить не «жид», а «еврей». Во-вторых, читал ли ты статьи товарища Жаботинского?

Хотел убежать — не смог. Крепко за руку держит пан секретарь!

Логин Загаржецкий, сотник валковский

Закричать, «ордынку» выхватить, развалить до пояса патлатого горлопана? Оглянулся сотник, головой покачал. Поздно! Или рано еще. Пусть поорет, позавывает! Ведь не дурные хлопцы, поймут!

— Так не можно нам, пан добродий, под Катеринослав с вами ехать. Нужно нам Мацапуру-упыря сперва изловить. Или не так, Панове? А на что нам эта леварюция, если Мацапура будет и дальше землю поганить!

Улыбнулся пан Логин. Молодец, есаул, обрезал болтуна. Да только что значит «сперва»?

— Верно! Верно! — зашумели черкасы. — Убьем Мацапуру-беса! Да только патлатого не проймешь.

— Дело, товарищи, не в Мацапуре! Дело — в Мацапурах как классовом явлении. Много у вашего Мацапуры земли? Много! Вот и объединились против трудового народа Мацапуры, чтобы ту землю не отдать, а вашу — в карман положить. Под Катеринославом сейчас судьба всей революции решается. Побьют нас кадеты, и вместо одного Мацапуры десять явятся. Землю у вас отберут, своих урядников поставят, а вы им чоботы целовать станете!

Загудели хлопцы, потемнели лицами. Перегнул патлатый с чоботами! А вот насчет земли…

— А так: побьем кадетов — и в каждой волости народную власть устроим. Земли у Мацапур и прочих богатеев отрежем и себе возьмем!

Неуютно почувствовал себя пан Загаржецкий. Как бы не вспомнили Панове черкасы, сколько за ним сотенных грунтов записано. За ним да за паном Енохой покойным. Да и у есаула кой-чего имеется.

— А чего, универсал вышел — землю делить? Поморщился сотник. Началось! Ну кто же тебя, Свербигуз, за язык твой тянул? Или засвербило?

— Вот! — радостно усмехнулся патлатый, грамоту из-за пазухи выхватил. Выхватил, расправил.

— Не универсал, товарищи, а декрет. Декрет о земле. Читаю! Слушайте, товарищи! «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно и навсегда…»

Понял сотник — плохи дела.

— Так ведь доброе дело те хлопцы затеяли, пан сотник!

— И гетьман Зиновий с того начинал. Как же нам им не помочь? Обступили, глаза прячут. Прячут — но свое гнут.

— А победят под тем Катеринославом богатей, а после и к нам доберутся Побьют по одному!

Молчал сотник, слушал. Ему бы о присяге хлопцам напомнить, о клятве что они давали, — Мацапуру-изверга извести. И Яринка…

Но — молчал. Об Окне помнил. И о дороге бесконечной, что над про пастью черной протянулась.

— А потом мы все разом с Мацапурой управимся! Зброя-то у тех хлопцев — загляденье!

— А бонбы какие!

Покачал головой пан Логин. Все-то тебе, Гром, бонбы да мины!

— И земля опять же…

И снова промолчал сотник. Промолчал, оглянулся. Стоят заброды кля тые в сторонке, вроде как мешать не хотят. Посреди Шиш-Кныш, отаман мышиный, рядом — патлатый горлопан, а с ним… Юдка! Ах ты, сволочь

— Ведь мы все понимаем. Надобно того Мацапуру на палю набить. И ну Ярину выручить, опять же… Оно конечно, пан сотник, известное, да только тут, почитай, судьба всего поспольства решается!

И ты, Бульбенко? Ох, не ожидал! А где же есаул, молчит чего? Поискал глазами пан Загаржецкий — вот он, стоит! Тоже глаза прячет.

Или боишься, Ондрий Микитич, что и до твоих грунтов доберутся?

— Мы же не разбойники, не гайдамаки какие, пане сотник! Как скажете, и будет. Да только…

Обвел взглядом своих хлопцев Логин Загаржецкий. Может, и будет. Может, и послушают его.