Рубеж

– Это вызвало бы некоторую неловкость, – сказала Михаэла. – В основном, потому что кому-то пришлось бы вынести мне официальное порицание за прежнее недостойное поведение на подростковом уровне и предупреждение не повторять подобного в будущем.

– И этим «кем-то» должен быть сам Эллиот, – прибавила Паула. – Несправедливо было бы просить кого-то вынести официальное порицание обожаемой младшей сестренке главы политики улья.

– Но это не помешало бы карьере Михаэлы, – заметил Деклан. – Никто не воспринимает всерьез порицание за подростковое поведение. Это лишь формальность, позволяющая подтвердить, что люди, прошедшие лотерею, понимают: как первые лица улья они должны вести себя осторожнее. Эллиот и сам получал порицание, когда начинал работать в службе политики, но оно не помешало ему достичь высшего поста.

– Так почему вы поддались на шантаж Брюса, раз он не мог повредить вашим карьерам? – спросил Лукас.

– Мы уступили Брюсу не потому, что он мог повредить нашим карьерам, а потому, что это нанесло бы вред улью, – объяснил Эллиот. ягзшуз – Как только наша делегация прибыла в Генекс, начались политические осложнения.

Глава 36

– Как только самолет с нашими дипломатами приземлился, мы получили сообщение от инспекционной группы Организации объединенных ульев, – сказала Михаэла. – Они только что обнаружили, что попытка Генекса похитить Эмбер стала четвертым подобным нападением на наш улей. Первые три покушения привели к похищению менее ценных граждан.

Я судорожно вздохнула.

– До меня забрали трех человек!

– До нашего прилета инспекционная группа держала этих троих под опекой, – прибавила Михаэла. – Нас спросили, не хотим ли мы претендовать на них, что поставило перед нами серьезную проблему. Заявление о похищении Эмбер было зарегистрировано всего несколько дней назад. Наша делегация прибыла, чтобы принять участие в переговорах о наказании и компенсации за это преступление, а не для подачи совершенно новых исков.

– Главой делегации я назначил посла с общими дипломатическими способностями, – сказал Эллиот. – А ее помощниками – специалистов в переговорах о компенсациях. Я не отправлял знатоков, способных сформулировать иск к другому улью. Но в последний момент добавил в группу Михаэлу, а ее импринтинг старшего посла включает все дипломатические роли.

– Значит, это эквивалент командира-тактика, обладающего знаниями, необходимыми для всех постов в тактической группе? – спросила я.

– Именно, – ответил Эллиот.

– Нашей делегации пришлось решать, рискнем ли мы немедленно зарегистрировать жалобу и, возможно, допустить ошибку, которая приведет к отказу, или отложить дело, пока к нам не прилетит необходимый опытный специалист, – сказала Михаэла. – Проблема в том, что наших трех граждан похитили до импринтинга, поэтому они получили знания улья Генекс. Не подай мы иск сразу же, инспекционная группа освободила бы людей из-под опеки, и улей Генекс воспользовался бы шансом удалить вложенные знания до прибытия нашего специалиста.

– Удаление импринтинга влияет на все связанные с ним личные воспоминания, – беспокойно заметила я.

– Да, – подтвердил Эллиот. – Немедленная подача иска означала, что эти три человека останутся под опекой, пока Организация объединенных ульев не рассмотрит их дело. Если организация решит, что троица принадлежит нашему улью, их передадут нам в целости и сохранности, а если Генексу позволят их удержать, у него не возникнет причин лишать их импринтинга.

– То есть подача претензии защищала память людей, – заключила я.

– Дело не только в этом. Знания, включенные в импринтинг Генекса, могли оказаться поразительно ценными для нашего улья, – сухо заметила посол Паула. – В некоторых областях они обладают более продвинутыми технологиями, чем мы.

– Я думал, перевод людей между ульями всегда сопровождается удалением импринтинга, – сказал Лукас.

– Если улей вкладывает знания в разум одного из своих граждан и тот решает переехать, улей имеет право удалить эти знания до отъезда, – объяснил Эллиот. – Если же решает впечатать информацию в разум гражданина, похищенного из другого улья, то, по закону, ее отдает.

– На кону стояло очень многое, – продолжала объяснения Михаэла. – Я срочно позвонила Эллиоту и в трех предложениях объяснила ситуацию. Я знала, что Генекс может прослушивать наши каналы, поэтому не могла поднять тему о компрометации меня управлением «Синим подъемом», но мы с Эллиотом говорили об этом прошлой ночью.

– Компрометация? – в замешательстве спросила я. – Что это значит?

– Если дипломат лично участвовал в преступной деятельности, – сказала Паула, – то Организация объединенных ульев считает его скомпрометированным, а поданные им иски и представленные доказательства – подозрительными.

Лукас нахмурился.

– Пару минут назад вы сказали: вам всем известно, что хорошо управляемая игра нелегальна лишь технически. Силы законопорядка не сочли бы Михаэлу виновной в преступлении и не предприняли против нее никаких шагов, тогда почему она скомпрометирована?