Рубеж

– В итоге я стала помогать другу вести «Синий подъем», поскольку мне нечем было заняться. Через несколько недель он свалил в моей комнате базу данных и сказал, что игра моя. Хотела бы я закрыть все еще тогда, но мне было так одиноко сидеть в комнате, что я продолжила руководство. Я знала лишь нескольких участников по игровым прозвищам, но они стали моими друзьями. Странно, но это помогало мне посылать игроков изучать места, в которые я боялась ходить сама.

– Должно быть, будучи в команде по серфингу, вы встречали Форжа, – сказала я.

Лицо Михаэлы вытянулось.

– Да, но вряд ли я хоть раз с ним говорила. Все девушки-серфингистки избегали Форжа, потому что у него была страшно назойливая светловолосая подруга.

Вспомнив Шанну, я нахмурилась. Она была моей лучшей подругой на подростковом уровне, но я понимала, почему Михаэла назвала ее назойливой. Шанна любила всем командовать.

– Вы знали, что Форж был чемпионом «Синего подъема»? – спросил Лукас.

– Узнала лишь через шесть месяцев после того, как ушла из команды по серфингу, – ответила Михаэла. – Я обменивалась с чемпионом «Синего подъема» сообщениями по поводу одного из испытаний, которое вызвало проблемы, и Форж случайно использовал свое настоящее имя. Оно таким необычным, что я сопоставила его с парнем, который состоял в команде серфингистов. Полагаю, Брюс, получив контроль над игрой, просмотрел те старые сообщения и также раскрыл личность чемпиона.

Ее голос слегка дрогнул.

– Форж казался хорошим человеком. Не хочу, чтобы он пострадал из-за меня.

– Форж и Эмбер прошли последнюю Праздничную лотерею, – сказал Лукас. – Вы, конечно, тоже собирались вступить в нее, если закрыли базу данных «Синего подъема». Что произошло?

– Я закончила лечение больше, чем за месяц до Праздника, – объяснила Михаэла. – Тогда я себя так хорошо чувствовала. Снова могла нормально путешествовать, ходила на еженедельные семейные вечеринки у Эллиота и на специальные мероприятия для кандидатов лотереи.

Она застонала.

– В последний день Праздника Брюс повторил свой трюк, пройдя мимо моей двери и постучав в нее. Я совершила ошибку, открыв дверь и накричав на него. Я сказала, что как только выйду из лотереи, получу собственные апартаменты на другом уровне улья. И если после этого Брюс когда-нибудь приблизится ко мне, я сообщу безопасникам о преследовании.

Она помолчала.

– На следующее утро я отправилась на лотерею, но не дошла до центра оценки. Кто-то схватил меня сзади, надел на голову мешок и запер на отдаленном складе.

– Вы не прошли Праздничную лотерею именно из-за этого нападения? – спросил Лукас тщательно контролируемым голосом, означавшим, что он взбешен.

Михаэла кивнула.

– Лампы на складе были разбиты, и я провела шесть часов в полной темноте, прежде чем услышала, что кто-то отпер дверь. Шатаясь, я выбралась наружу и никого не увидела. Как-то мне удалось добраться до оценочного центра, но пробыв так долго в темноте, я вновь ощутила последствия травмы. Сотрудник лотереи лишь раз взглянул на меня и вызвал медиков.

– Вы сообщили о нападении Брюса? – спросил Лукас.

Михаэла скривилась.

– Да 145a05. Я позвонила из медицинского отделения, где меня лечили, и безопасник пришел выслушать мою историю. Он отнесся ко мне с сочувствием, но на следующий день вернулся и сказал, что носач прочитал разум Брюса и подтвердил, якобы тот ничего не знал о нападении на меня. Тогда я верила, будто носачи – истинные телепаты, и была вынуждена признать, что тренер невиновен.

– Вот бы ты рассказала нам об этом тогда, – сказала Паула. – Это было такое серьезное происшествие, что мы могли привести истинного телепата и прочитать разум Брюса.

Михаэла беспомощно всплеснула руками.

– Мой друг-скалолаз сообщил, что Брюс распространяет ядовитую ложь о моем уходе из команды по серфингу. Я подумала, вдруг он вызвал в команде такую ненависть ко мне, что кто-то из них зло пошутил, напав на меня. Я знала, стоит Эллиоту прослышать обо всем, поднимется большой шум. И не хотела, чтобы носачи приходили на пляж подросткового уровня и читали разумы всей команды по серфингу, и кто-то попал в большую беду, поверив в ложь Брюса, поэтому промолчала.

Она пожала плечами.

– Итак, медики организовали для меня новый шестимесячный курс терапии, записали в кандидаты Хеллоуинской лотереи и отослали обратно на подростковый уровень. Я решила, что единственный способ избегать Брюса – стать еще большей лгуньей, чем он. Я сказала всем, включая семью, что стресс от вступления в лотерею возродил старую травму и я вернулась на подростковый уровень на целый год, а не на шесть месяцев.

Она поморщилась.

– Я чувствовала себя так же, как после нарушения энергоподачи в Синей зоне. Опять лечение, опять прятки в собственной комнате, руководство «Синим подъемом» и стук Брюса в дверь или его громкие разговоры по инфовизору возле нее. Через шесть месяцев я ускользнула, чтобы пройти Хеллоуинскую лотерею.

– И на этот раз вы добрались до проверочного центра, – заключила я.