Рубеж. Стихи

Мы стоим с тобою у окна,
смотрим мы на город предрассветный.
Улица в снегу, как сон, мутна,
но в снегу мы видим взгляд ответный.

Этот взгляд немеркнущих огней
города, лежащего под нами,
он живет и ночью, как ручей,
что течет, невидимый, под льдами.

Думаю о дне, что к нам плывет
от востока по маршруту станций, —
принесет на крыльях самолет
новый день, как снег на крыльев
                                                               глянце.

Наши будни не возьмет пыльца.
Наши будни — это только дневка,
чтоб в бою похолодеть сердцам,
чтоб в бою нагрелися винтовки.

Чтоб десант повис орлом степей,
чтоб героем стал товарищ каждый,
чтобы мир стал больше и синей,
чтоб была на песни больше жажда.

1939?

«Высокохудожественной строчкой не хромаете…»

Высокохудожественной
строчкой не хромаете,
вы отображаете
удачно дач лесок.
А я романтик.
Мой стих не зеркало —
но телескоп.
К кругосветному небу
нас мучит любовь:
боев
за коммуну
мы смолоду ищем.
За границей
в каждой нише
по нищему;
там небо в крестах самолетов —
кладбищем,
и земля вся в крестах
пограничных столбов.
Я романтик —
не рома,
не мантий
не так.
Я романтик разнаиспоследних атак!
Ведь недаром на карте,
командармом оставленной,
на еще разноцветной карте
за Таллином
пресс-папье
                  покачивается,
                                            как танк.

ДОСЛОВНАЯ РОДОСЛОВНАЯ

Как в строгой анкете —
скажу не таясь —
начинается самое такое:
мое родословное древо другое —
я темнейший грузинский
князь.
Как в Коране —
книге дворянских деревьев —
предначертаны
чешуйчатые имена,
и ветхие ветви,
и ветки древние
упирались терниями
в меня.
Я немного скрывал это
все года,
что я актрисою-бабушкой немец.
Но я не тогда,
а теперь и всегда
считаю себя лишь по внуку:
шарземец.
Исчерпать
инвентарь грехов великих,
как открытку перед атакой,
спешу.
Давайте же
                         раскурим
                                          эту книгу —
я лучше новую напишу!
Потому что я верю,
                                и я без вериг:
я отшиб по звену
                           и Ницше,
                                                и фронду,
и пять
материков моих
                              сжимаются
кулаком «Рот фронта».
И теперь я по праву люблю Россию.

ДУЭЛЬ

Вороны каркали, и гаркали грачи,
Березы над весною, как врачи
В халатах узких. Пульс ручьев стучит,
Как у щенка чумного.
Закричи,
Февраль! И перекрестные лучи
Пронзят тебя. И мукам той ночи —
Над каждой строчкой бейся, — но учись.
………………………………………………..
Каждая строчка — это дуэль,
Площадка отмерена точно.
И строчка на строчку — шинель
                                                         на шинель.
И скресты двух шпаг — рифмы строчек.
И если верх — такая мысль,
За которую сжегся Коперник,
Ты не сможешь забыть, пусть в бреду
                                                                 приснись.
Пусть пиши без бумаги и перьев.

Май 1940?

О ДЕТЯХ