Рубежи свободы

Мой муж, стоя в люке, показал мне стропорез. Я кивнула, но вряд ли он мог это заметить. Он ударил по натянутому фалу и я освободилась. "Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три" — и надо дергать кольцо, ведь принудительного раскрытия уже нет. Приземлилась нормально. Причиной происшествия было (к этому выводу пришла "комиссия по расследованию", тут же собранная на аэродроме), что вытяжной фал должен сначала оборвать некую предохранительную деталь внутри ранца, и лишь затем выводить парашют — считается, что веса парашютиста достаточно, развить требуемое усилие, но я оказалась слишком легкой! А надо было прыгать третий раз!

Для чего? Как сказал мой муж, значок парашютиста дают не за один а за три прыжка, не просто так. Первый, на адреналине, легкий. Второй, там бывает по-настоящему страшно. Ну а третий — как показывает опыт, кто на него решился, тот так же легко прыгнет и в четвертый, и в десятый, и в сотый — без разницы.

— Нет, вы можете отказаться, товарищ Смоленцева!

Отказаться? Тогда выйдет, что и первые два раза будут напрасны, раз они "не в счет"? Да, было страшно. Но победа над собой — столь же важная победа. Так появился у меня значок с парашютиком — которым я горжусь не меньше, чем орденом Святого Сильвестра, полученным из рук самого Папы, за участие в поимке Гитлера. Ну а мой рыцарь хорошо знает, как погасить мое недовольство — вот отчего, стоит ему меня коснуться, и я могу думать лишь об одном?

В сорок пятом у меня родились Петя и Анечка. В феврале пятьдесят первого — снова двойня, Сережа и Марк. Как я совмещала семью с тренировками и работой? Благодаря нашей "домоправительнице" Марье Степановне, приставленной от Пономаренко ко мне и Анне, двум нашим домработницам, тете Паша и тете Даше, и воспитательницам из детского сада, что находится в нашем же доме на первом этаже — и они часто сами утром забирали детей, а вечером приводили обратно. Ну и еще, мы использовали "адмресурс", как выразился Пономаренко, привлекая в помощь девушек из упомянутых мной школ. Наш кадровый резерв, а еще (слова Анны), будущий клуб образцовых советских жен, которые уж точно не станут такими, как некая Боннэр! Их отчего-то "смолянками" зовут — знаю, что так было при царе!

— Смоленцевки — поправила меня Анна — прости, Люся, но придется тебе быть на виду одной за нас двоих, я к известности точно, не стремлюсь. И у неужели тебе не нравится быть экспонатом истории? Кто у нас звезда киноэкрана, кандидатка в итальянские королевы, и лицо "русско-итальянской моды", с фотографиями что в "Комсомолочке", что в ленинградском "Силуэте", прямо как у Ильфа и Петрова, дочь Вандербильда? Ну а кто-то сокращает и до "смолянок", кому привычнее — ведь с тех пор и сорока лет не прошло.

И добавила с улыбкой:

— А иные, как наш Валя, наших девушек "лючиями" называют. Или ты не знала?

Что, серьезно? Я уже на улицу не выхожу, лицо вуалью не прикрыв — а то, оглядываются, узнают! Даже когда с детьми гуляю, возле нашего дома. Поскольку детям свежий воздух нужен и движения, так врачи говорят. А я хочу, чтобы у моих детей было идеальное здоровье. Петя и Аня большие уже, прошлой осенью в школу пошли в первый класс, да и младшие из коляски выросли, ножками бегают. Дома я (с помощью Марьи Степановны и домработниц) справляюсь, ну а на прогулке иногда приходится кого-то из девушек просить на обед приехать, и заодно помочь за нашим "детским садом" уследить, у меня четверо, у Ани трое, а вдруг потеряются, разобьются, под машину попадут? Святая Мария, это выходит что у меня уже и прислуга есть, как у какой-нибудь графини или герцогини? А как это с советскими принципами сочетается?

— Нормально сочетается — ответила мне Анна — как например, есть в Советской Армии такой генерал Петров, Дважды Герой, важный пост сейчас занимает. А так как ранен был и обеих рук у него нет, то трое солдат-ординарцев при нем, для обслуги. Так и мы с тобой, Люся, пока важным делом занимаемся для советского государства, то и СССР заинтересован, чтобы нас домашние хлопоты не отвлекали. Есть особый приказ, что мы имеем право воспитанниц для стажировки привлекать — так что пользуйся!