Рубежи свободы

Фильм "Высота" (из будущего), товарищу Сталину понравился, и он распорядился его переснять, еще в сорок пятом — но результатом остался недоволен. Поскольку кино, как как вид искусства, еще Владимир Ильич Ленин высоко оценил[20], то Иосиф Виссарионович лично дает добро на выпуск каждого фильма из иных времен. Редко что-то выходит на экран в подлинном виде — тут и технические проблемы, с ноута на пленку перевести, и иные, как залегендировать неизвестные имена и лица артистов. Потому, обычно "по сюжету и сценарию" понравившегося фильма снимается его "ремейк", как бы сказали в будущем, с разной степенью близости к оригиналу. Например, "Карнавальную ночь" сделали один к одному, с Ильинским в роли Огурцова, и песня про пять минут, и даже платье у героини такое же. "А зори здесь тихие" — прибавили боевых умений, и старшине Васкову, и кому-то из девчат, там финальный бой в избушке идет с бросанием ножей и приемами русбоя (Юра Смоленцев в консультантах — а Лючия огорчалась, что в актрисы не попала, она тогда в декрете была). "Белое солнце пустыни" — добавили английского майора-советника в банде Абдуллы, а еще долго спорили, не оставить ли Верещагина живым? Решили все же сделать как было — чтоб показать, нельзя в такой войне быть самому по себе, в стороне стоя. Хотя чисто по-человечески, героя жаль. Ну и слышала, что "Иван Васильевич меняет профессию" Сталин одобрил, но никому не удалось увязать оригинальный текст и сюжет пьесы Булгакова с гениальными придумками Гайдая, а без них совсем не то. А мнение Вождя (как последнее решающее слово) — чем снять плохо, лучше не снимать вообще! Так как упустили мы в той исторической реальности, духовное формирование человека-коммунара. Ведь если бы людям в массе было бы не все равно — никакая бюрократия предать не посмела бы! Да и нет у нас "голубой крови", не сложилась пока — руководители в одном котле варятся со всеми. И надо нам, чтобы искусство воспитывало — формировало общественное сознание. А уж "коммерческий успех" тут вовсе не главное — его лишь как индикатор можно рассматривать, и не больше. И далеко не факт, что самое продаваемое, это лучшее — известно ведь, что вниз падать и морально разлагаться может быть приятнее, чем себя развивать! Но и за руку вести прямым морализаторством, тоже нельзя — может вызвать эффект обратный. Вот не знаю про эффект двадцать пятого кадра — у нас к этому поначалу отнеслись предельно серьезно, опыты проводили… и не подтвердился эффект! А вот то, что показывается мимолетно, как само собой разумеющееся — нередко общепризнанную норму и формирует.

— В целом, хорошие фильмы снимали потомки — заметил тогда Пономаренко — но обратите внимание, чем заняты герои. Начиная где-то с семидесятых годов, резко возросла бытовая тема, а вот труд, работа, практически исчезли! И не надо говорить что неинтересно про "процент выполнения плана", американец Хейли умел писать отличные "производственные романы", как назвали бы у нас "Аэропорт" или "Отель", а мы разучились? Это показатель, что в обществе пошло что-то не так! Когда труд, на общее благо, стал неинтересен, превратившись в повинность, халтуру. Есть мнение, что нашему советскому зрителю нужен хороший фильм на производственную тему.

Есть мнение — это характерная фраза товарища Сталина. Как и манера, начинать разговор как бы издали, давая настрой. Первая "Высота", сорок пятого года, (которую зритель так и не увидел) была в целом на уровне оригинала, добротной картиной — но нам, с учетом сверхзадачи, требовался если не шедевр, то уж "углубить усилить" обязательно! А кто лучше справится, чем тот, кто в иной истории делал? Александр Зархи (сам он, ясно, о том не знает), известен пока по довоенным еще фильмам "Депутат Балтики" и "Горячие денечки". Актеры — частью те же, но на несколько лет моложе, как например Рыбников, пока еще студент ВГИКа (Пасечник), или Карнович-Валуа, уже артист Театра Ленкома (Токмаков). В романе Воробьева, по которому снят фильм, действие происходит на Урале — по сценарию, все перенесено в Донбасс, прямо не названо, но легко узнать, и по характерному степному пейзажу из окна вагона, и по тому, что восстанавливают "что фашист разрушил". Вспоминают, какой город, какой завод тут были до войны — и говорят, а вот еще краше сделаем! В оригинале, над героями почти не висела недавняя война, лишь Токмаков упомянул, что "ротой командовал" — в новой же версии в кадре появляются, то памятник героям в парке (мимо которого идут Катя с Пасечником), то орденские ленточки на пиджаке Берестова-старшего, то названия улиц, то просто пара слов в беседе, или воспоминания "а как было до сорок первого". Детали, на первый взгляд никак не акцентирующие на себе внимание — но просто присутствующие как данность. Вроде портрета Сталина, показанного мельком на стене. Или разговора о снижении цен. Или слов "да що я тебе Петлюра или Бандера какой — все мы, советские, а уж после русские или украинцы".