Рубежи свободы

К тому же «победа», успех советского автопрома, – редкий случай, когда нам удалось оказаться в автостроении впереди планеты всей: поставьте рядом «победу» и «эмку» (или «мерседес», «форд», «фиат» – выпуска сороковых), сразу разницу увидите. У прежних машин – кузов на массивной раме, крылья и подножки наружу, при тех же общих габаритах, внутри тесно, багажника нет, вещи только на крышу привязать. А «победа» – это новое поколение: несущий кузов-понтон, все убрано внутрь, сидишь удобно, локтями не пихаешь соседа, багажник в корме, и форма обтекаемая, скорость больше, расход бензина меньше. Все это станет и на западе стандартом в пятидесятые, но «победа» – это 1946 год! Сделана добротно, выпущена огромным тиражом (в нашей истории – за четверть миллиона экземпляров, а тут, наверное, и побольше выйдет). И внутри все на уровне – расположение приборов и рычагов удобное, даже радиоприемник есть и часы (для этих годов редкость). Единственный минус – это покатый задок (и то, вспомните машины двухтысячных, как часто у них похожая форма была), и сквозь крохотное окошко ничего позади не видно, за корму обзор как у грузовика. Так у «эмки» с этим не лучше – и движение пока еще не настолько интенсивное, сделать окно побольше можно, но выйдет дороже, так как кузов несущий, и задняя панель тоже в общей прочности и жесткости участвует. Усиливать придется – как я сказал, есть и «победа»-кабриолет, со срезанным верхом, только стоит заметно дороже. А так кузов прочный, сталь почти что броня – помню, как «победу» еще в той жизни видел, в начале двухтысячных, у отца моего приятеля, резво бегала на дачу и по плохим дорогам, это сколько же было машине лет?

Здесь же идет активное сотрудничество с ГДР и народной Италией. «Катюша» и «Лючия» – те же «победы», соответственно с мерседесовским мотором или с начинкой от «Фиата». А в «Формуле-1» наши с самого начала плотно корешились с итальянцами с задачей проверки перспективных технических решений – подобно тому, как в авиации из победителя на кубок Шнейдера, гоночного «супермарина», после вырос знаменитый истребитель «Спитфайр». Конечно, «Формула-1» декларируется как действо мирное и аполитичное, ну-ну! Вот скажите, чем военная техника от гражданской отличается – тем, что работает в гораздо более напряженном режиме, тут экономичность по-другому меряют: если тебя подобьют, то и говорить не о чем, а потому выжимают из конструкции лишние километры в час, пусть и ценой меньшего срока службы (до Победы еще дожить надо) и больших текущих затрат. И машины для автогонок – к чему ближе? Какой случай отдельные узлы и технические решения отработать, а что гласность, открытость и соревнования, так еще лучше, с аналогами вероятного противника сравнить еще до того, как придется платить кровью! Так что еще поглядим на чемпионов «Формулы» в этой истории – а впрочем, Шумахер здесь в ГДР родится через шестнадцать лет, так что тоже за соцлагерь будет выступать! Пока же, поскольку развитие советского автопрома признано стратегической задачей, кооперация идет: от нас ресурсы, спонсорская помощь, участие в конструировании, от немцев и итальянцев – их доля передовых идей. И нет в этой истории шарашек, куда бы немцев к нам вывозили, нехай лучше у себя работают, а мы оценим результат.

Не идеалист я, а много повидавший циник. Но на Москву глядя, вспоминаю песню про «лучший город земли». Нет небоскребов «Москвы-сити» – зато стоят уже сталинские высотки (которые в иной истории Сталин все увидеть не успел), все восемь (к семи известным у нас добавилось здание Наркомтяжмаша в Зарядье, в нашей истории на его основании была возведена гостиница «Россия»). Кстати, интересно, а отчего к ним слово «небоскребы» не прижилось – из-за борьбы с иностранщиной? Ведь по всем показателям подходят? Или оттого, что и в Америке небоскребы – это где они друг к другу лепятся, как на каком-нибудь Манхеттене, ну а отдельно стоящие дома-башни так не называют? Ну, а по окраинам уже кварталы панельных пятиэтажек (вообще-то не советское изобретение, первые такие дома – это Швеция, тридцатые, ну а массово уже Франция, восстановление разрушенного в войну). И на вид Москва нисколько не хуже какого-нибудь Парижа, где (поверьте мне как свидетелю) в рабочих кварталах съемная комнатка, вода в колонке на улице, а удобства будкой во дворе – это обычный уровень жизни для конца сороковых, даже если ты не люпмен, не «клошар». А в солнечной Италии, где уже девять лет как социализм (правда, с «европейским» оттенком – не только частные лавочки, кафе, автомастерские и парикмахерские, но и заводы могут быть «колхозами», в собственности акционеров), никак не могут привыкнуть, что безработным и бесквартирным ты не можешь быть в принципе и право на бесплатные образование и медицину – это тоже твое святое. Да ведь и в иное время, сравнивая жизнь «у нас и там», по умолчанию берут инженера, учителя, врача, ну и прочих «манаждеров» – вынося за скобки, а сколько стоило в СССР и за границей высшее образование получить?