Руби

Два дня спустя мне пришлось об этом пожалеть.

19. Заклятие действует

На следующее утро я была вялой, точно собственная тень. Казалось, в том месте, где полагалось быть сердцу, – пусто. За завтраком кусок не лез мне в горло. Мартин заехал за Жизелью, чтобы отвезти в школу. Меня они не позвали, да у меня и не было ни малейшего желания ехать с ними. Бо не мог за мной заехать – ему предстояло отправиться в школу с родителями. В результате я пошла пешком, точнее, побрела, как человек, погруженный в гипнотический транс: взгляд устремлен в пустоту, ноги заплетаются.

В школе все шарахались от меня как от зачумленной. Даже Мямля не решалась подойти. Обычно мы с ней встречались в раздевалке и болтали, обсуждая телевизионные передачи или домашние задания. Но в тот день она старалась не смотреть в мою сторону. Хотя всем было ясно, что я стала жертвой жестокого розыгрыша, никто мне не сочувствовал. Мои одноклассники словно боялись заразиться от меня опасным вирусом и тоже стать отверженными.

На первой перемене я столкнулась в коридоре с Бо. Он шел из кабинета доктора Шторма, где был вместе с родителями.

– Мне назначили испытательный срок, – хмуро сообщил он. – Еще хоть одно малейшее нарушение правил, и меня вышибут из бейсбольной команды.

– Мне очень жаль, Бо, – вздохнула я. – Зря ты в это ввязался.

– Ерунда, – махнул он рукой. – Все равно я рад, что успел хорошенько врезать этому гаду Билли.

Мы помолчали. Бо смущенно переминался с ноги на ногу. Я догадывалась, что его мучает.

– Мне пришлось обещать родителям, что мы с то бой не будем общаться… некоторое время, – пробормотал он. – Но я не собираюсь выполнять это обещание! – быстро добавил он, и в его прекрасных голубых глазах мелькнула горечь.

– Нет, Бо. Раз ты обещал, мы не должны встречаться. Иначе навлечешь на себя новые неприятности, а винить в этом будут меня. Подождем, пока все уляжется.

– Но это несправедливо! – воскликнул Бо.

– Какая разница! – с досадой заметила я. – Когда речь идет о репутации богатой креольской семьи, справедливость никого не волнует.

– Идем! Мне теперь нельзя опаздывать даже на минуту! – спохватился Бо.

– Мне тоже.

– Я тебе обязательно позвоню! – крикнул он мне вслед.

Но я не обернулась. Мне не хотелось, чтобы Бо видел слезы, текущие по моим щекам. Набрав в грудь побольше воздуха, я вытерла глаза и вошла в класс. Во время уроков я сидела потупив голову и открывала рот, лишь когда учитель задавал мне вопрос. На переменах я прогуливалась по коридору в полном одиночестве, провожаемая любопытными взглядами.

Тяжелее всего мне пришлось за обедом. Никто не хотел сидеть рядом со мной. Когда я робко пристроилась за столом, где сидело несколько моих одноклассников, они встали и пересели. Бо обедал с мальчишками из бейсбольной команды, Жизель – в окружении подруг. Я встала из-за стола, так и не проглотив ни куска.

Мямля наконец набралась смелости и подошла ко мне. Лучше бы она этого не делала: новость, которую она принесла, добила меня окончательно.

– Все уверены, что там, у себя в бухте, ты занималась стриптизом, – сообщила она. – А ты правда дружишь с проституткой?

Кровь прилила к моим щекам.

– Во-первых, я никогда не занималась стриптизом и плохо представляю, что это такое. Те, кто выставил меня на посмешище, нарочно распространяют подлые сплетни. Мне казалось, ты не настолько глупа, чтобы принимать их на веру.

– Я знаю, ты ни в чем не виновата, – заверила Мямля. – Но тебя теперь все мешают с грязью. Когда я попыталась объяснить маме, что ты нормальная девчонка, она пришла в ярость и запретила приближаться к тебе на пушечный выстрел. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – проронила я, отворачиваясь от нее.

После уроков я подошла к мистеру Саксону, руководителю театральной студии, и сообщила, что не буду участвовать в спектакле. По выражению его лица было ясно: он в курсе истории с фотографией.

– Отказываться от роли нет необходимости, – сказал он.

Но я видела, он рад моему решению. Вероятно, боялся, что моя дурная слава привлечет к постановке нездоровый интерес и зрители придут на спектакль с одной-единственной целью: посмотреть на распутную каджунскую девицу-стриптизершу, которая водит дружбу с проститутками.

– В любом случае хорошо, что ты отказалась от роли заранее, – заметил мистер Саксон. – Перед самой премьерой мне было бы трудно найти тебе замену.

Не говоря ни слова, я положила на его стол тетрадку с ролью, повернулась и отправилась домой.

В тот вечер отец не вышел к ужину. Спустившись вниз, я обнаружила в столовой только Жизель и Дафну. Опалив меня ненавидящим взглядом, Дафна пояснила, что у отца очередной приступ меланхолии.

– В последнее время дела у него шли не лучшим образом, а неприятные сюрпризы дома дополнительно усугубили положение, – процедила она. – В результате он впал в тяжкую депрессию.

Я посмотрела на Жизель. Та ела как ни в чем не бывало.

– Может, надо вызвать доктора? – предложила я. – Пусть пропишет ему какие-нибудь лекарства.

– Самое лучшее лекарство от депрессии – душевный покой и положительные эмоции, – заметила Дафна.