Руби

– Мне жаль, что я не мог быть рядом и поддержать тебя, – прошептал он.

– Знал бы ты, как больно мне было с тобой расстаться, Пол, – судорожно сглотнув, призналась я. – Я думала, у меня разорвется сердце.

– Но зачем же ты так поступила? – едва слышно просил он.

Глаза его были полны боли. Я понимала, что творится у него на душе. Все это было несправедливо, до ужаса несправедливо. Мы же ни в чем не виноваты. Почему мы должны страдать за грехи родителей?

– Почему ты сделала это со мной, Руби? – настаивал он. – Почему?

Ему очень хотелось получить ответ, об этом говорил его взгляд. Я догадывалась, какой сумбур царит в его душе. Все эти месяцы он мучительно ломал себе голову, пытаясь уяснить причины моей неожиданной жестокости. И, не находя никакого вразумительного ответа, тосковал и злился.

Я прикусила губу, пытаясь сдержать признания, рвущиеся с языка. Признания, которые полностью оправдали бы меня в его глазах.

– Дело не в том, Пол, что я разлюбила тебя, – медленно произнесла я и смолкла, глядя на него.

Подобно обреченным мотылькам летели на свет полыхающего в моей душе отчаяния воспоминания о наших коротких встречах, о робких поцелуях и пылких клятвах, которыми мы обменивались.

– Я люблю тебя по-прежнему, – выдохнула я.

– Тогда зачем ты прогнала меня? Прошу, объясни.

Сердце мое, изнемогавшее под гнетом печали, билось тяжело и медленно. Гулкие его удары напоминали звук барабана во время похоронной процессии. Что важнее, спрашивала я себя, возродить понимание и доверие между двумя душами, которые соединила любовь, или же сохранить шаткий семейный мир, основанный на лжи и неведении?

– Почему ты молчишь? – настаивал Пол.

– Дай мне подумать, – пробормотала я, не глядя на него, но каждой клеточкой своего тела ощущая исходящие от него волны нетерпения.

Вне всякого сомнения, сердце его сейчас билось так же оглушительно, как и мое. Желание открыть ему правду становилось непереносимым. Но что, если бабушка Кэтрин права? И со временем Пол возненавидит меня еще сильнее – за то, что я разрушила его семью и разлучила с родителями.

Ох, бабушка, бабушка, вздохнула я про себя. Неужели время открыть правду никогда не наступит и ложь будет процветать вечно? В детстве человек живет в мире сказок и фантазий, не догадываясь, сколь сурова и жестока реальная жизнь. Наверное, иначе нельзя – если узнать правду слишком рано, она отравит и разрушит нежную душу, которая еще не научилась защищаться. Со временем на душе образуется прочный панцирь, который защищает нас от ядовитых стрел реальности. Человек вырабатывает в себе умение не замечать грустных сторон действительности. Учится жить, не думая о том, что всех, кто его окружает, – бабушек и дедушек, родителей, братьев и сестер, друзей и врагов – ожидает один конец – смерть. Но всем нам приходится признать, что мир полон не только солнечного света, пленительных мелодий, чудных ароматов и радужных надежд. Его нередко сотрясают бури и ураганы, надежды оказываются несбыточными, а обещания никогда не выполняются.

Но мы с Полом уже не дети и не должны бояться реальности. У нас хватит сил принять правду, как хватило сил принять обман.

– Видишь ли, я не могла поступить по-другому, – осторожно начала я. – Меня вынудили обстоятельства. Точнее, событие, которое произошло много лет назад…

– Здесь?

– Да, в нашем маленьком каджунском мире… Его последствия постарались скрыть, чтобы избавить от лишней боли людей, которые были в нем замешаны. Но правда всегда выходит наружу, хотят того люди или нет.

– Руби, я ничего не понимаю! – пробормотал Пол. – Хватит говорить загадками!

– Мы с тобой – это и есть та правда, которую рассчитывали скрыть. Из-за нас, из-за наших отношений эта правда и открылась.

– Руби, я не понимаю! – взмолился Пол. – Кто и что хотел скрыть?

Настал самый подходящий момент рассказать обо всем просто и ясно, но слова не шли у меня с языка. Я чувствовала, что Пол близок к разгадке, и надеялась, что он избавит меня от необходимости делать признание. Догадаться обо всем самому легче, чем услышать горькую правду из чужих уст. Но он молчал.

– В тот день, когда я потеряла свою мать, ты тоже потерял свою, – выдавила я из себя.

Эти слова обжигали мои губы подобно раскаленным уголькам. Стоило мне произнести их, и по спине, по позвоночнику у меня словно пробежала струйка ледяной воды. Пол пожирал меня глазами, в которых металось недоумение.

– Что значит… я тоже потерял свою? Разве моя мать… умерла?

Он осекся, видно решая в уме задачу, имевшую один-единственный ответ. Когда Пол нашел его, щеки его вспыхнули багровым румянцем.

– Ты хочешь сказать, что мы с тобой… брат и сестра? – На этот раз голос его звучал испуганно и требовательно одновременно.

– Да, – ответила я без обиняков. – Бабушка Кэтрин рассказала мне об этом, когда поняла, что про исходит между нами. Ей трудно было на это решиться. Знаешь, сейчас я понимаю, что именно после этого признания она начала резко стареть и слабеть. Застарелая боль, проснувшись, нанесла ей смертельный удар.