Рубикон, или Мир в латах

– Как это – знала? Откуда?

– Я всегда знаю то, что мне хотят рассказать люди. Это получается как-то внутри. Кажется, в сердце…

– Ты умеешь читать мысли?!

– Нет. Я не умею читать мыслей. Я слышу то, что хотели бы мне рассказать люди… И потому я знала, что нравлюсь тебе. Но ты не хотел этого показывать, а я понимала, что тебе так надо…

– Вот это да!.. Выходит, ты знала все, о чем я тебе рассказывал сейчас. Для чего же мы теряли время?

Она посмотрела на него с удивлением.

– Разве мы его теряли? Ты хотел рассказать! А я хотела послушать.

– И проверить, скажу ли я правду! – проговорил Илья с горечью.

Она покачала головой.

– А разве я должна была тебе верить?.. Ведь ты же сначала думал обо мне, как о проститутке. Потом я интересовала тебя, только как постельная принадлежность. А потом ты хотел использовать меня в своих планах против Анхеля…

– Это не я! – крикнул Илья с отчаянием. – Это Жюль Карне!

– Да. – Она кивнула. – Но для меня не было Жюля Карне.

– Как же ты решилась на все это?

Она посмотрела на него с удивлением. И тихо произнесла:

– Ведь я же говорила. Потому что я тебя люблю!

И тут Илья понял, что главное для нее – это. И ради своей любви она согласна на что угодно. Потому что она женщина…

Но тут она сказала:

– А тебе не кажется, что сегодняшний день будет нам вечным укором? Что все это напоминает пир во время чумы?

– Нет! – соврал Илья. – Не кажется!

Она улыбнулась, прильнула к нему, и он понял: для нее это действительно самое главное. И только сейчас она поверила ему до конца. И для того, чтобы убедиться, что человек сказал правду, совсем не нужен активатор.

– Хорошо бы мы так и летали, – проговорила Лина мечтательно. – Всю жизнь! И никого не было рядом, кроме тебя!

Илья осторожно отстранил ее.

– Все-таки надо определиться, где мы, – сказал он. – А то как бы не залететь куда-нибудь не туда. Это не утренняя прогулка.

Она вздохнула.

– Да. Надо. Жаль…

Она не договорила, а Илья не стал спрашивать, чего ей жаль. Он поднял с кресла одежду Жюля Карне и вдруг застыл в раздумье.

– Не хочется мне это надевать, – проговорил он. – Вдруг я снова перестану быть собой…

– Не глупи, – сказала Лина. – Впрочем… Ты меня устраиваешь и в таком виде. Только брюки хотя бы надень.

Илья слегка покраснел. Лина отвернулась и принялась поправлять прическу. Илья решительно тряхнул головой, натянул одежду Жюля и сказал:

– Пошли в кабину.

Внизу, под «джампером» разлегся океан. С неба изливались яростные солнечные лучи. Машина шла на высоте нескольких десятков метров над поверхностью. Справа, на горизонте медленно проплывал какой-то островок.

– Сейчас определимся, – сказал Илья.

Коротко вякнул сигнал вызова. Илья хитро подмигнул Лине, стал Жюлем Карне и включил приемник. С экрана смотрел Рыманов, хмурый и недовольный.

– Это ты? – Рыманов был слегка удивлен. – Ты делаешь глупости. Не забудь, что…

– Брось! – оборвал его Илья. – Не пугай! Лучше сам в этой заварухе что-нибудь не забудь… Не забудь, например, свалить все на Одиссея. Мертвые сраму не имут!

– Откуда ты все знаешь? – Рыманов удивился еще больше. Но ненадолго. – Благодарю за напоминание… А ты не забудь вернуться в Париж. Вздумаешь скрываться, все равно найду!..

Илья выключил приемник.

– Он хотел сказать, что от тебя идет сигнал, по которому он быстро сможет найти тебя, – проговорила Лина. – Но решил не говорить… А я погасила этот сигнал, когда мы улетали из Гринкоуста. Мне показалось, что ты о нем не знаешь, а когда узнаешь, он тебе не понравится.

Илья посмотрел на нее с восторгом и благодарностью.

– Я бы не смог… – начал он.

И не договорил, потому что «джампер» исчез, а вокруг возникла чернильная темнота. И сквозь окруживший его мрак Илья увидел, как над островком, мимо которого они недавно пронеслись, вытянулись в разные стороны огненные стрелы. Словно расцветающий бутон вырос из океана. Бутон лез вверх, стремился в небо, а Илья разглядывал странные лепестки, пронзающие атмосферу, и отчетливо понимал, что Землю украсил цветок смерти. Потому что лепестки над океаном на самом деле вовсе на были лепестками. Потому что это оказались Анхель, Сковородников и так и оставшийся безымянным лысый. Потому что это оказались Кшижевский, Рыманов и Гиборьян. И Глинка был тут, и Артур, и Бакстер. И дядя Ваня, и отец, и десятки других, живых и мертвых, предавших и продавших его, Илью Муромова, давно или недавно. И даже мама…

Они уходили все дальше и дальше, предавая его в последний раз, а Илья был бессилен что-либо изменить. Он снова раздваивался, как тогда, с Линой… Или тогда раздваивался не он?.. Все было странно, ярко и невесомо, и было ясно только, что его alter ego[3] на этот раз – Жюль Карне.

Ты понимаешь происходящее там? – спросил Жюль, глядя на огненные стрелы.

Да! Ультиматум все-таки реализуется, – ответил Илья.

Начнется большая заваруха, – заметил Жюль. – Ты сможешь скрыться.

Да, теперь это будет несложно, – согласился Илья.