Рубикон (СИ)

— Готов он! — наигранно ахнула девушка и потащила меня уже двумя руками. — Ты посмотри во что ты одет!

— А что? — я мельком посмотрел на свой довольно элегантный костюм, в котором покинул недружелюбные земли нашего заклятого стратегического партнёра. — По моему — всё «Ок».

— Это по-твоему! — прошипела Цесаревна и я, наконец, позволил вытащить себя из кресла. — Где это видано, чтобы человек в твоём положении два раза подряд показывался перед журналистами в одном и том же. Да нас засмеют.

— Эй! Это насилие над организмом! Я буду жаловаться! В «Спортлото», «Очевидное-невероятное» и «АБВГДейку»! — заявил я, когда меня бесцеремонно запихнули в спальную каюту, прямо в руки к красной как рак и, почему-то, совершенно голой Ленке, из одежды на которой были только белые чулочки. — Эт-т-то что ещё такое?

— Раздевай его! — тоном, не терпящим возражений, заявила Инна, после чего дунув, откинула выбившийся локон волос с лица и метнулась к одному из шкафов.

Касимова-младшая, стараясь не смотретьмне в глаза, тут же приступила к выполнению приказа, ловко расстёгивая пуговицы.

— Э-э-э! Дамы! Вы что творите при ребёнке! — воскликнул я, попытавшись вырваться из цепких ручек боевой горничной. — Ленка, ты хоть стыд поимей, надень на себя что-нибудь!

— Некогда, — буркнула девушка, продолжая избавлять меня от верхней одежды. — Прости.

— Да ладно. Но я и сам переодеться могу! — поймав запястья Касимовой техникой липких рук, я быстро пресёк дальнейшие поползновения в мою сторону, а затем ловко закрутил девицу, развернув ко мне спиной, и, не удержавшись, звонко шлёпнул по аппетитной попке, от чего девушка, совершенно не ожидавшая подобного, тихонько взвизгнула. — Иди-одевайся, эксгибиционистка начинающая!

— А ну, прекратили! — рыкнула на нас Инна, выглядывая из-за дверки шкафа. — Сам, так сам! Только побыстрее, у нас времени мало!

— Да что за спешка-то? — буркнул я, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Мама Нина звонила. — тяжело вздохнув, сообщила мне Аська. — Вот они и начали суетиться.

Девочка была уже упакована по полной программе в чёрно-красное платьице и напоминала сейчас фарфоровую викторианскую куколку. Особенно из-за старомодного чепчика, украшенного белой шёлковой розой. При этом доча сидела на кровати, болтая ножками, обутыми в полусапожки, и с нескрываемым ехидством наблюдала за происходящим.

— А вы, юная леди, — строго посмотрел я на неё, — если уже готовы — марш за дверь!

— Хмпф! Как будто, я чего-то за свою жизнь не видела! — девочка вздёрнула носик, но послушно спрыгнула на пол и гордо проследовала на выход из комнаты.

— Что случилось-то? — проводив малявку взглядом, спросил я, посмотрев на Инну, выбросившую на кровать кучу мужских рубашек.

— Нас встречают, — ответила она, извлекая из, похоже, бездонного шкафа двубортный костюм с жилеткой, а затем, подумав, ещё и длиннополый, слегка приталенный плащ, также с двумя рядами пуговиц и тёмно-красный галстук. — Одевайся!

— Краткость — сестра таланта, — ухмыльнулся я, окинув взглядом ложе, буквально заваленное разнообразными платьями и прочими предметами женского гардероба. — Успокойся. Коли уже ждут, значит, подождут ещё немного.

— Не подождут, — тяжело вздохнув, произнесла Цесаревна. — Во-первых, Нинка уже прилетела. А во-вторых, считай, что нам с тобой не повезло! Прилетели неудачно. Сейчас как раз из Парижа вернулся немецкий борт «номер один» с Максимилианом III Каролингом, совершавшим визит в Бонапартистскую Францию. Так что, Его Величество Император Немецких Земель вознамерился лично познакомиться со своим новым подданным.

– Так, разворачивайте самолёт! Улетаем, на хрен.

— Кузьма, не смей! Это серьёзно!

— Да шучу, — я отмахнулся, меняя рубашку. — Только я не его подданный.

— Ты это Максимке не вздумай сказать! — нервно усмехнувшись, сказала Инна с помощью слегка приодевшейся Ленки влезая в алое обтягивающее платье. — Он твои русско-патриотические порывы может и не понять. Да и вообще, лучше побольше молчи! У этого юноши большие напряги с чувством юмора. И не только с ним.

— Юноши?

— Да, — ответила Инна, устраиваясь перед зеркалом и раскрывая свою фирменную четырёхуровневую косметичку. — Максимке девятнадцать лет. Он был коронован сразу же после смерти его отца Леопольда VI. Поверь мне, он очень необычный юноша.

— Даже так, — хмыкнул я, надевая жилетку и пиджак. — Мне начинать беспокоиться о Нине?

— Нинку он боится, — ответила Лена, вместо сосредоточенно наносящей на лицо боевую раскраску Цесаревны подруги. — Когда ей было пятнадцать, Максимилиан, с тогда ещё живым отцом, были с визитом у нас. В общем, случился неприятный инцидент, который обе стороны предпочли замять.

— Так, так, так, — покачал головой я. — Очень интересно. А поподробней?

— Максик, видимо, забыл, что он не дома, а в гостях, и прихватил сестру за задницу, посчитав её одной из фрейлин, — ответила мне Инна, параллельно нанося тушь на ресницы. — А она за это засветила ему кулаком в глаз. Слышал бы ты как он орал, что прикажет её казнить за посягательство на его венценосную особу! И это — в Московском-то Кремлёвском Дворце!