Рубин Великого Ламы

— Капитан? Честное слово, не знаю, что он сказал! Насколько мне помнится, он был в отчаянии и повторял: «Взял билет и был таков!»

Это было слишком. Эндимион не мог этого вынести. Он буквально покатился со смеху, извиваясь на полу при мысли о капитане, который повторял: «Взял билет и был таков!», между тем как кочегар Роберт Рютвен катил поездом в Париж. Но вдруг сознание долга заставило его очнуться.

— Идем! За работу!.. — воскликнул он, отряхиваясь. — Будет еще время смеяться, когда мы будем свободны.

Боб увидел, что настала минута признаться в своем полном незнании.

— Минуту, товарищ, — сказал он, кладя руку на мускулистое плечо негра. — Я должен вам признаться, что я совершенный новичок и не имею даже самых первоначальных знаний…

— Вы шутник?

— Это в первый раз в жизни я спускаюсь в машинные отделения.

Эндимион думал сначала, что он шутит; но по серьезному лицу собеседника увидел, что тому не до смеха.

— Вот что я вам скажу, — продолжал Боб. — Вы будете моим учителем и все объясните мне. Я постараюсь все хорошо понять. В вознаграждение за ваши уроки я предлагаю полгинеи в неделю…

Черный сделал круглые глаза, осматривая своего собрата с ног до головы. Наконец он все понял.

— Теперь я вижу, в чем дело, — сказал он. — Сын благородных родителей оставляет отчий дом, чтобы, подобно Робинзону Крузо, отправиться путешествовать… Очень хорошо. Очень хорошо… В этом нет ничего дурного, мой мальчик. Путешествие вырабатывает характер… Все состоит только в том, чтобы иметь здоровые руки и не жалеть их… Я охотно покажу вам, как взяться за дело… Что касается полгинеи, то об этом не будем говорить, пожалуйста… Вы меня угостите стаканом эля в первом порту, где мы пристанем, и дело с концом!.. Но довольно болтать, или на нас падет вина!.. За работу!..

Боб пошел вслед за своим начальником в машинное отделение и скоро мог сознаться, что работа его была очень несложна. Нужно было разводить огонь и поддерживать его, собирать пепел и бросать в море, смазывать время от времени части машины, чистить медные и чернить чугунные. Все это требовало только силы, быстроты и внимания, но совсем мало технической сноровки. В несколько минут новичок понял все, чего от него требовал начальник, и при этом был в восторге от него, от его милого характера и простоты.

Со своей стороны Эндимион искренне полюбил милого мальчика с белыми руками, такого ловкого в работе и такого понятливого. Таким образом, через три часа сорок пять минут, когда пришел машинист, оба кочегара уже сошлись и были друзьями.

Пароход отошел. Боб слышал, как сквозь слуховую трубу раздались приказания капитана, как задвигались поршни и винт начал ударять сзади по воде, как шелестели волны, скользя по бортам парохода — и все это возбуждало в нем особенную радость и необыкновенную гордость.

Наконец-то он стал нужен, наконец-то он имеет свои обязанности и играет активную роль в великой человеческой драме! Под влиянием таких ощущений он весь отдавался работе и с таким усердием бросал лопатками уголь в печь, что Эндимион должен был умерять его рвение.

В семь часов — время ужина; Боб был голоден и с аппетитом проглотил скромные блюда, принесенные юнгой для кочегаров, блюда, каких он раньше не едал.

Потом, поднявшись на палубу, чтобы выкурить папиросу, охваченный величественным видом моря и освежительным легким ветерком, как легко и радостно вздохнул он полной грудью!

И когда наконец он растянулся на своей постели, после своего первого трудового дня, какой спокойный и бодрящий сон сомкнул его веки.

Боб согласился с Эндимионом разделить двадцать четыре часа на три смены по восемь часов, чтобы поочередно пользоваться ими с третьим кочегаром.

Таким образом, на другой день, задолго до восхода солнца, Боб уже стоял на работе, от которой освобождался к полудню. Сменившись, Боб сейчас же воспользовался свободным временем для того, чтобы осмотреть пароход и познакомиться с товарищами по экипажу.

Большая часть из них были простые, честные люди тихие, ласковые, вполне расположенные стать друзьями или наставниками по морскому делу молодого кочегара. «Эдинбургский замок», снабженный превосходной паровой машиной, не пренебрегал, однако же, мачтами и парусами, когда при сильном ветре они могли оказать услугу, а потому ему нужен был большой экипаж.

Боб попал в очень благоприятные условия, чтобы изучить науку мореплавания; и он так хорошо воспользовался удобным случаем, что, когда пароход прибыл в Гётеборг, к концу девятого дня, Боб понимал все не хуже старого моряка и был любим экипажем. Начиная с юнги и до капитана, все были от него в восторге, и каждый считал для себя особенным удовольствием оказать ему услугу. Никогда он не предполагал, что возможно из таких низменных занятий извлечь столько знаний и удовольствий. Никогда и нигде он не чувствовал себя так легко и весело, как среди этих честных и простых людей.