Рубин Великого Ламы

— Как! После такого приема, который ему оказали в Лондоне, после гостеприимства, которым он пользовался у нас…

— Нужно было бы, чтобы он предоставил нам половинную долю в своих предприятиях и барышах? Слишком большая плата за гостеприимство, сознаюсь!

— Наконец, поступок не особенно любезный, против чего вы не станете спорить. Предлагать Бобу Рютвену чистить сапоги! Я считаю это скандальным и, думаю, не ошибусь, утверждая, что и лорд Темпль такого же мнения.

— Не забывайте, что Оливье Дерош не лично участвовал в этом деле, — сказал лорд Темпль (после того, как лорд приглашал к себе Оливье, он считал нужным брать его под свою защиту). — Петтибон, как это часто случается с подчиненными, превысил инструкции своего господина. Понимал ли этот янки расстояние, которое отделяло его от Рютвена?

— На мой взгляд, — вмешался Отто Мейстер, который с величайшим вниманием слушал разговор, вставив для большого удобства в ухо слуховую трубку, — на мой взгляд, — вы понимаете, о чем я говорю, — всех привлекает именно то, что это предприятие величайшей важности, и что место на «Галлии» для всех имеет высокую ценность!

— Он один это открыл! — пробормотал Фицморрис, — между тем как это давно видно было по улыбкам на многих лицах.

— Я разделяю взгляд господина Отто Мейстера, — сказал лорд Темпль значительно. — Оставляя при себе мнение относительно самой личности мистера Дероша, я сожалею, о чем объявляю во всеуслышание, сожалею, что никто из наших соотечественников не приглашен в такую экспедицию… В общем, из кого состоит эта экспедиция?

— Из негров, американца и француза…

— Как изобретатель машины, этот француз имеет полное право занимать на ней первое место, — вставил Фицморрис.

— Я с этим согласен, — возразил лорд Темпль с удвоенной торжественностью. — Но также и Англия должна иметь там свое место. Если бы он пригласил в это путешествие хоть одного знатного англичанина (было ясно видно, кого подразумевал его светлость), наша честь была бы спасена. Я не могу этого вынести, сознаюсь, что мы исключены из этой экспедиции, мы, исследователи и путешественники преимущественно перед всеми. Я восстаю, — мой долг восстать против такого поступка!

— Если бы это вело к чему-нибудь, — заметил Фицморрис, — то и я бы восстал против такого исключения. Но что нам дает право на это? Положа руку на сердце, на что мы можем указать в прошлом? Если нам случилась хорошая добыча, мы никогда не предлагали соседу разделить пирог! Никто так охотно не ухватился бы за него зубами, как я, клянусь! Но, наконец, если нас не приглашают, нужно считать это потерянным. Вы того же мнения, Фейерлей?

— Совсем нет! — ответил прямолинейный майор, который своим взглядом коршуна, казалось, высматривал Добычу в пространстве. — Мое мнение такое: с теми, которые не делятся по доброй воле, надо употребить силу!..

— О! О!., силу… хорошо сказано… А какую силу? Вы придумали средство?

— Я? никакого… Да если бы я и знал его, то, вероятно, сохранил бы в секрете, или, по крайней мере, я бы открыл свой секрет с выгодой для себя…

На этом беседа закончилась, и каждый погрузился в свои мысли.

Дома Боб встретил не такую благосклонную аудиторию, как в клубе. Разочарованные сестры придрались к его смешному положению и осыпали его ядовитыми насмешками.

— Прощай, мои рубины! — вздыхала Мюриель.

— И моя библиотека! — сказала Полли.

— И мои лошади! — добавила Марта.

— И бесплатная лечебница для мамы!

— Чистить сапоги с палкой с золотым набалдашником под рукой и моноклем в глазу — это прекрасная идея. Этот Петтибон гениальный человек в своем роде!

— Говоря откровенно, милый Боб, вы позволили издеваться над собой самым жалким манером. На этот раз вы не были на высоте своего положения…

— Это хорошо говорить! Хотел бы я видеть вас на моем месте!..

— Честное слово, я бы сумела держать себя лучше.

— В самом деле?.. По всему нужно думать, что это так. Когда надо пускать в ход колкости, вы не имеете себе равной, Марта!

— Что мне особенно нравится, так это устав! — воскликнула Мюриель, — можно подумать, что он нарочно для вас составлен, милый Боб!

— А вы думаете, что это могло быть иначе? — вставила Полли загадочно.

— Вот тебе на! — воскликнул Боб.

— Да, это бросается в глаза. Документ, если не весь, то, по крайней мере, в отдельных статьях был выдуман в ту минуту, как вы пришли. Разве вы можете поверить, чтобы без ссылки на статью требовать непременно негров, и что после этого подобное требование не было бы внесено в устав.

— Да ведь это правда! — воскликнул Боб, удивленный. — Это отвратительная обезьяна выдумал нарочно, чтобы меня допечь. Но я вас уверяю, что устав очень хорошо составлен. Все предусмотрено: и беспрекословное повиновение, и напитки, и стирка белья…

— Бедный Боб! Он должен был сам себе мыть и гладить белье!..

— Да еще водой в строго ограниченном количестве…

— Я думаю, ваши воротнички и манжеты не имели бы такого блеска… Было бы забавно посмотреть, как это вы сами держали бы утюг и разводили крахмал…

— Что касается этого, то мужчины не хуже вас м огут исполнять вашу работу, если возьмутся за нее.

— Кто же это такие?