Рубиновая комната

Радость Виктории сменили смешанные чувства. Их с Рэндольфом представили друг другу в Риме во время открытия выставки. Рэндольф, лорд Уорвик, седьмой герцог Монтегю, был похож на греческого бога – отметила девушка, обычно не позволявшая себе преувеличений. Он слишком хорошо знал, что выглядит просто сногсшибательно и занимает высокое положение в обществе, поэтому вел себя соответственно вызывающе, хотя рыцарство ему тоже было не чуждо.

Несмотря на то что Виктория не могла объяснить себе, как так вышло, они с Рэндольфом принялись отчаянно флиртовать во время первой же встречи. Несколько недель спустя они снова встретились в умбрийском городе Перуджа, где сошлись ближе. Она понятия не имела, чем бы все это закончилось, если бы ей не пришлось вернуться в Лондон в связи с болезнью отца.

Минувший год Рэндольф, как узнала Виктория из светских разделов газет, провел в своих имениях в Австралии, путешествовал по колониям в Африке и Азии. Он, в свою очередь, из газет же узнал о смерти ее отца и прислал ей трогательное письмо с соболезнованиями.

– Виктория, стоило мне упомянуть о Рэндольфе, как ты тут же замечталась, – Констанс весело посмотрела на нее.

– Вовсе нет, – солгала Виктория. – Лучше расскажи мне о своем благотворительном проекте в Ист-Энде.

Констанс, дедушка которой, прежде чем сделать состояние на нефти, был шахтером, прекрасно помнила о своих корнях и поэтому много времени уделяла социальным проектам.

Виктория пыталась слушать подругу внимательно, однако мысли ее снова и снова возвращались к Рэндольфу. Может быть, он и флиртовал с ней, но серьезных намерений у него не было. Для этого она слишком бедна, а ее положение в обществе как дочери младшего сына лорда с сомнительной репутацией слишком незначительно.

Серьезные намерения…

«Виктория, прекрати вести себя словно героиня романа Джейн Остин», – строго напомнила она себе и тут же украдкой улыбнулась. Что поделаешь, мечтать слишком уж приятно…

Глава 5

Спрятавшись в подъезде, Виктория потянула за шнур фотоаппарата, стоявшего на тяжелом деревянном штативе. Пятеро бедно одетых и грязных мальчиков и девочек, игравших на проезжей части кочаном капусты вместо мяча, оказались запечатлены на стеклянной пластинке. Она надеялась, что ей удалось передать все прелести этого мгновения: тяжелые жизненные условия детей и наслаждение моментом, которое они источали, несмотря на это.

Вот уже несколько часов она работала в районе Бэттерси, поскольку крупноформатные изображения на стеклянных пластинках давали более контрастные снимки, чем «Кодак». Она выбирала укромные места, где можно было поставить фотоаппарат, ловила подобные мгновения. Виктория решила, что на сегодня достаточно. Сняв фотоаппарат и собрав штатив, она осторожно уложила оба предмета в велосипедные сумки, устланные соломой и одеялом, и накрыла резиновой пластинкой.

Она передвигалась, неспешно вращая педали, по улицам района, где в минувшие годы быстро развивалась промышленность – мимо пабов, еще закрытых утром, небольших продуктовых и комиссионных магазинов, – и невольно вспоминала вчерашний визит к Пуаре. За дверями ателье таился мир, наполненный роскошью и красотой.

Виктория испытала приступ угрызений совести, вспомнив, с каким наслаждением она смотрела показ моделей, беседовала с Констанс и хозяином ателье, месье Лашассем, о тканях, подходящих туфлях и других аксессуарах. Месье Лашасс действительно был рад новой клиентке. А лучше всего было то, что выбранное ею бальное платье можно было носить без корсета, поскольку платья Пуаре были настолько изысканны, что для этого не нужно было зашнуровываться. Девушка терпеть не могла носить корсет. Виктория улыбнулась про себя. Бальное платье было легким и воздушным. Она уже предвкушала предстоящие ей примерки. В ателье сказали, что дней через десять платье будет готово.

Оставив позади бедные улочки Бэттерси, она пересекла Темзу по мосту Альберт-бридж. Вскоре показался Кенсингтон с его роскошными кирпичными домами викторианской эпохи. Здесь находилась квартира, в которой был тот пожар.

Проехав следующий перекресток, Виктория заметила отделение полиции. Она замедлила темп, а затем остановилась у бордюра. Должно быть, стражей из этого отделения вызвали тогда в горящую квартиру, они же занимались описанием случившегося несчастья.

Виктория нерешительно взглянула на деревянную дверь с затертой латунной ручкой.

«Констанс права, сэр Френсис сказал неправду», – корила себя девушка. Но раз она уже здесь, может быть, стоит раз и навсегда удостовериться, пока назойливые вопросы снова не возникли у нее в голове? Прошлой ночью ей в который раз снился пожар.

«Не могу же я просто бросить велосипед с фотоаппаратом у бордюра, без присмотра, – размышляла она. – Кроме того, беседовать с полицией совершенно излишне. Наверняка те, кто служил тогда, давно уже на пенсии или забыли о том дне».

Виктория уже хотела нажать на педаль и поехать дальше, когда из дверей вышел молодой полицейский и направился к ней.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс? – приветливо поинтересовался он.