Рубиновая комната

– Ах, просто подумалось на днях, – обронила Виктория. – Хопкинс о том времени ничего не знает.

– Вы с отцом жили в «Белгравии» на Слоун-сквер, там ты и родилась.

– А когда и почему мы переехали?

– Если я ничего не путаю, это произошло вскоре после смерти твоей матери, – леди Гленмораг задумчиво нахмурилась. – Возможно, причиной переезда стала ее смерть. Но мы с твоим отцом не говорили о таких вещах. Однако с него бы сталось. Он всегда сильно поддавался эмоциям.

Виктория попыталась скрыть раздражение.

– А вы ничего не знаете о женщине, которая жила с нами в квартире у Холланд-парка, лицо которой было обезображено болезнью, отчего на людях ей приходилось носить вуаль?

– Милая моя, – бабушка пристально посмотрела на внучку, – боюсь, ты читаешь слишком много романов ужасов. Если такая женщина считала необходимым скрывать свое лицо, выходя в свет, то потому, что она была любовницей твоего отца. А теперь поехали наконец.

Виктории было очень жаль, что она не может спросить бабушку о том, почему она ездила в наемном экипаже в Ист-Энд, не сказав при этом, что была там сама.

Леди Гермиона Гленмораг вошла в отдел женской одежды универмага «Хэрродс» важной походкой, словно генерал, и продавщицы и даже руководитель отдела следовали за ней, словно неопытные новобранцы. Виктория пришла в восторг при виде просторного помещения с украшенным золотой лепниной потолком. Толстые ковры кремового цвета и диваны, обитые светлым шелком, выглядели невзрачным фоном для изысканных платьев. У одной из колонн Виктория увидела вечернее платье с шелковым лифом в складку и спинкой из зеленого бархата, на котором были вышиты крупные цветы. Девушка с тоской взглянула на него.

Наконец бабушка остановилась напротив манекена, одетого в элегантное платье для верховой езды, которое так понравилось Виктории во время показа. Она перевела взгляд с платья на Викторию.

– В нем ты могла бы выглядеть довольно прилично, – наконец заявила она.

– Да, неплохое платье, – подчеркнуто незаинтересованным тоном произнесла Виктория.

Она решила не показывать, насколько сильно ей нравится это платье с черной бархатной юбкой и бархатной оторочкой на рукавах и воротничке, поскольку подозревала, что именно по этой причине бабушка решит его не покупать.

– Не хочет ли юная леди примерить платье для верховой езды? – приветливо спросила светловолосая продавщица.

– Да, хочет, – вместо Виктории ответила бабушка Гермиона.

Девушка проводила Викторию к примерочной, помогла ей переодеться, принесла подходящую шляпку-котелок с вуалью, а также туфли и перчатки. В таком наряде Виктория вышла из примерочной и взглянула на свое отражение в большом зеркале. Отражение ей очень понравилось, и она невольно задумалась, понравится ли она Рэндольфу в этом наряде.

– Платье очень идет юной леди, – прошептала продавщица.

Бабушка окинула Викторию критическим взглядом.

– Что ж, в этом платье тебя хоть людям показать можно, – наконец заметила она. – Но я вот размышляю, не слишком ли это платье все же экстравагантно. Возможно, традиционная модель была бы лучше. – Она скользнула взглядом по отделу и остановила взгляд на простеньком платье для верховой езды.

Виктория отошла от зеркала.

– Вообще-то я предпочитаю ездить верхом в мужском, а не в женском седле, – заявила она. – Поэтому мне вообще не нужно платье для верховой езды.

– Мы берем это платье, – поспешно произнесла бабушка Гермиона, обращаясь к продавщице. – Упакуйте.

Четверть часа спустя Виктория вместе с бабушкой вышли из «Хэрродса»; посыльный в форме, несший коробку с платьем, следовал за ними.

Виктория улыбалась про себя.

«Конечно, сходить за покупками с Констанс было бы гораздо интереснее, – думала она, – но далеко не так результативно».

После беседы с Викторией Джереми Райдер поехал в Кемден; он жил в небольшом домике рядовой застройки. Некоторое время он ходил взад-вперед по своей гостиной и кабинету, где, как и на его рабочем месте в «Спектейторе», на полках и на полу стопками лежали книги. Наконец он сел за письменный стол и взял трубку телефонного аппарата. Преимуществом его работы на специальный отдел Скотленд-Ярда было наличие в доме телефона. На зарплату журналиста он не смог бы себе этого позволить.

Некоторое время помучившись угрызениями совести, поскольку должен был известить комиссара сразу же по приходе домой, он снял трубку. Покрутив рычаг, он попросил телефонистку соединить его с сэром Артуром Стенхоупом из Скотленд-Ярда. Они договаривались, что он постарается приходить туда как можно реже, поскольку низшие и даже средние чины не догадывались о существовании особого отдела.

Вскоре он услышал голос комиссара, нетерпеливый, как почти всегда.

– Стенхоуп…

– Говорит Райдер, сэр, – представился Джереми. – Есть новости от мисс Бредон, – и он поведал сэру Артуру о том, что рассказала ему в пабе Виктория.

– Мисс Бредон и ее дворецкий вломились в бордель? – Как и ожидалось, в голосе комиссара слышалось неприкрытое удивление. – Пожалуй, самое время вывести юную леди из игры.

– Эрмитейдж обнаружил отпечатки пальцев на столе? – поинтересовался Джереми.