Рубиновая омела (СИ)

— Что ты сейчас ляпнул? Околдовывать? Ты в своём уме? Я ничего подобного не делала!

— Ты сделала это! Сначала со мной, та проклятая омела! Как, по-твоему, она появилась над нам…

О, нет. Он не смог произнести это до конца. Даже подумать, что это слово вообще применительно к нему и Грейнджер.

— Я бы никогда не сделала этого с тобой! — повысила голос Гермиона. Сердце её застучало как сумасшедшее. — Я ненавижу тебя так сильно, что меня трясёт от одного только взгляда на тебя!

— Взаимно, Грейнджер! — с некоторой заминкой ответил он. Драко не ожидал таких слов, это было ясно как день. К нему никогда не применяли ту же технику, которой пользовался он сам. — Только вот сейчас мы находимся здесь по твоей вине!

— Ты спятил? Ослеп? Не видел, что это Паркинсон смахнула мантию в сторону вашего котла? Если бы не она…

— Я не про этот инцидент, идиотка! Я про омелу!

Он замолк. Смысл сказанного дошёл до неё слишком быстро. Голос Драко был чересчур серьёзным. Он не шутил.

— Хочешь сказать, что мы здесь только из-за проклятья рубинов? Ты веришь в эту ерунду? Это всё сказки!

— Будет лучше для тебя, если это окажется так!

Малфой вытер руки, развернулся и вышел прочь из кабинета, оставив Гермиону клокотать от злости.

***

Учебный год подошёл к концу, и Гермиона сдала все зачёты сверх нормы. Она оказалась лучшей в своей параллели. Грейнджер гордилась собой и своими успехами и не упустила возможности похвалить себя, пока паковала чемоданы. Завтра все отправятся на каникулы по домам, и Гермиона наконец-то отдохнёт от натянутых как струна отношений с одноклассниками. Сил отбиваться практически не осталось. Все её ресурсы были на нуле.

Мысли прервала сова, севшая на подоконник открытого окна. В её клюве виднелась свернутая записка. Находясь в комнате в одиночестве, Гермиона сразу поняла, что послание предназначалось ей. Аккуратно вытащив из клюва свернутый кусочек пергамента, кончиками пальцев она погладила чёрную как смоль сову.

«Мне нужно тебе что-то сказать. Сегодня, на астрономической башне, в десять часов. Седрик.»

— О боже!

Она повалилась на кровать и завизжала от радости, прижимая записку к груди. И вдруг силы вновь наполнили её, казалось, что за спиной выросли крылья.

За ужином Гермиона так и не прикоснулась к еде, кусок в горло не лез. Она предвкушала, позволяла себе задуматься о вечере, о том, что будет. И не замечала, что всё это время неотрывно смотрела на стол Пуффендуя, на Седрика, который смотрел на неё в ответ. Он о чём-то говорил с друзьями, они весело проводили последний день в школе. И Гермионе было достаточно даже такого внимания. Седрик вновь и вновь бросал на неё мимолётные взгляды, и в эти моменты в его глазах ей виделось особенное тепло. Улыбка Седрика завораживала. И Гермиона не выдержала — поднялась с места и быстро покинула зал, не дождавшись конца ужина. Ей нужно было приготовиться. Она хотела выглядеть на все сто процентов.

Выбор упал на чёрные джинсы и простую белую майку. Гермиона натянула её на себя и подметила, что за год она стала немного маловата в груди. Быть может, это даже к лучшему? Тёмно-коричневые тени подчеркивали глубину цвета её карих глаз. Она ещё раз глянула на себя в зеркало и осталась довольна результатом.

Без пяти минут десять Грейнджер поднялась на башню. Ноги несли её вперед, хоть сама она и хотела бы трусливо повернуть назад. Нужно отдышаться, собраться с мыслями. Гермиона так была занята размышлениями о предстоящей встрече, что не заметила стоящую перед собой фигуру.

Седрик стоял к ней спиной, сунув руки в карманы и обратив свой взгляд через высокое стрельчатое окно на ночной лес. Он был восхитителен в своём ожидании, и каждая клеточка тела Гермионы затрепетала от восторга при этой мысли. Он ждал её, хотел сказать нечто важное, и только это имело значение. Но и этого ей было мало. Мало того, что она предполагала услышать. Гермиона хотела признаться первой.

— Ты мне нравишься, Седрик, — слетело с её губ. Вышло так спокойно и мелодично, будто она десятки раз произносила это вслух.

Молчание. Секунда, казалось, длилась уже вечность. Гермиона слышала только то, как её сердце барабанило в грудную клетку. Адреналин заставлял кровь шуметь в ушах. Незаметно вытерев вспотевшие ладони о джинсы, она сделала шаг вперёд. Гермиона всей душой желала услышать в ответ хоть что-нибудь. Может, он и вовсе не разобрал её слов?

— Ти мне нлависья, Седлик! — вдруг передразнил он с издевательским детским выговором. Первое, что промелькнуло у неё в голове — это голос не Диггори. Он был низким, с хрипотцой. И как только его хозяин развернулся, иллюзия исчезла. Перед ней стоял Блейз Забини и широко улыбался.

Гермиона замерла. К щекам мгновенно хлынула кровь. Ещё не успев до конца понять происходящее, она услышала нарастающий шум — приближающиеся шаги и сдавленные смешки. Она оглянулась и готова была умереть от стыда. Слизеринцы окружили её на балконе башни. Они смеялись и тыкали в неё пальцами. Впереди всех стояли Пэнси Паркинсон с Матильдой и Малфоем.