Рубиновая омела (СИ)

Внезапная вспышка ослепила её. Это Крэбб сделал снимок на колдофотоаппарат. Пэнси нетерпеливо выхватила карточку, которая медленно выезжала из затвора.

— Теперь фотография твоего позора будет висеть в гостиной!

Вновь раздался смех. Гермиона сорвалась вперёд, отпихивая стоящих у неё на пути, а в след ей неслись оскорбления, самыми приличными из которых были «грязнокровка» и «хогвартская шлюха». Она неслась вниз по лестнице со всех ног, желая пусть даже умереть, чтобы забыться. В ней храбрости — ни на грамм, зато ненависти хоть отбавляй. Её собственный вой от бессилия и невозможности что-то изменить, исправить, закручивался огромными кольцами адского пламени, будто заживо пожирал её изнутри. Никто не услышит её. Не поможет. Она задыхалась от страха и беспомощности.

И это только начало.

Потому что невозможно игнорировать то, что уже началось…

========== Часть 3 ==========

Комментарий к

Буду благодарна вашим отзывам, это помогает мне понять, что все не в пустую. Спасибо вам.

Выздоровление Гермионы тянулось долго, на протяжении всего лета. Родители не понимали причину её подавленного настроения. Она успокаивала их, объясняя это гормонами. Подростки все такие. Как бы девушка хотела, чтобы это было именно так. Эти месяцы она бесконечно думала обо всём случившемся и потихоньку размышляла о стратегии поведения, старалась принять новую ситуацию и те последствия, которые совершенно точно будут, когда она вернётся в школу.

В ней будто ожила змея. Вгрызлась в плоть, впрыскивая яд, который медленно всасывался в её внутренности. Гермиона ей не мешала, она этого желала. Желала, чтобы яд заглушил все чувства. Так и произошло. Гермиона словно обросла дополнительной кожей, настоящей бронёй, которую трудно будет прокусить.

Год начался и с хорошей, и с плохой новости. Гермиону назначили старостой факультета. Это произошло после первого урока зельеварения, когда профессор Снегг попросил остаться Грейнджер после урока.

— Благодарю вас за оказанное доверие, сэр, — сказала она и попыталась сдержать прорывающуюся улыбку. — Могу я узнать, кто из мальчиков будет старостой?

— Разумеется. Это Драко Малфой.

Гермиона не стала сдерживаться. Она улыбалась во весь рот, её плечи дрожали от смеха. Снегг такую реакцию не оценил, и Гермиона, поняв это, быстро покинула кабинет. По пути в общую гостиную она хохотала в открытую, и в итоге истерический смех приобрёл какую-то зловещую форму. Она бы отдала всё на свете, чтобы увидеть рожу Малфоя, когда тот узнает, в чьей компании будет патрулировать коридоры школы после отбоя.

Но отчего-то Малфой игнорировал её, когда они вместе шли на собрание старост. За этот месяц он вообще не сказал ей ни слова, будто не замечал. Тетрадь старост они передавали друг другу через вторых лиц. И, кажется, всех это устраивало. Конечно, не обошлось без комментариев Пэнси, но Гермиона словно и не слышала её, не видела, не чувствовала боли от колючих слов. Она всё это уже прошла. Знала все оскорбления наизусть, и больше не проронит из-за них ни слезинки.

В ноябре начались матчи по квиддичу, и в первой игре сошлись Слизерин и Когтевран. Команда её факультета вышла на поле в дорогой, с иголочки экипировке. Ещё бы папаша слизеринского ловца оставил бы того в обычной игровой форме! Люциус купил команде Слизерина профессиональную форму, в которой выходили на мировые матчи. Школа негодовала, но правила не запрещали покупать за свой счёт улучшенную экипировку. Подумаешь, всего-то, школьный матч! Но некоторые люди богаты и заносчивы настолько, что стремились показать это любыми способами — и Люциус Малфой занимал среди них первое место.

Игра завершилась через час, когда в руках Драко оказался золотой снитч. Трибуны ликовали выкрикивая его имя. И без того популярный среди одноклассников и факультета в целом, победой он привлёк к себе ещё более восхищённое внимание.

Но Гермиона болела за синих, и не только из-за тупого упрямства. Её подруга, Аория, была ловцом Когтеврана. Когда в пальцах Драко оказался золотой мячик, Грейнджер увидела, как подруга расстроилась, видела, как она приземлилась и тут же заплакала, отбросив метлу. Гермиона знала, как долго та готовилась, как усердно тренировалась. И она решила утешить её, проскользнув в раздевалку. Но будто назло, трибуна зелёных ликовала и прыгала, мешала пройти. Все толкались и обнимались, скандируя ненавистное имя. Она спускалась последней, потому что никто не желал её пропускать.

Гермиона неслась через поле, к пристройке, где находились раздевалки команд, душевые и подсобные помещения. Оглядываясь, она шла по узкому коридору. Она вовсе не думала, что возникнут проблемы, пусть Гермиона здесь и впервые. Но она не знала, в каком направлении идти, и это стало реальной проблемой. Двери, расположенные по бокам, были абсолютно обычными, без каких-либо обозначений. Но тут она увидела крошечную табличку с потёртым изображением. Толком не разглядеть, но Гермиона была уверена почти наверняка, что это и было раздевалкой, тем более — за дверью слышалось явное оживление. Она толкнула дверь.