Рубиновая омела (СИ)

— Конечно. Он всегда приходит в эту ванну. Такой весь из себя и жутко красивый!

— Слизеринец с белыми волосами? — и каждое уточнение — это отдельный гвоздь в крышку гроба Гермионы. Потому что совершенно точно её спас Драко.

Сам Драко.

Драко Малфой, который помогал заблудившимся первогодкам, так удачно оказался на этаже, где была ванна старост и понёсся со всех ног, когда прилетевшая Миртл закричала, что кто-то тонет.

Это точно тот Драко Малфой, которого знала Гермиона? Потому что она сомневалась. По рассказу Миртл, он влетел в ванную, направил палочку на пену, прокричав «фините» и нырнул в воду, когда Гермиона была уже на дне.

Это точно тот самый Малфой? Потому что он сгрёб её в охапку и вытащил из бассейна, сразу сделав искусственное дыхание. А после, завернув Гермиону в полотенце, отнёс в больничное крыло.

Это точно был он?

Гермиона покраснела, когда поняла, что он видел её голой. Что его руки ложились на грудь, трогали её, что он касался своими губами её губ. Её грязнокровых губ. Ни разу не сморщившись от этого? Даже эту деталь она уточнила у Миртл. И ей вдруг стало стыдно. Он спас ей жизнь, и теперь Гермиона перед ним в долгу. И первое, что нужно сделать — это отблагодарить его.

Но как?

Как это делается? Где ей взять методичку на тему «как сказать «спасибо» человеку которого ненавидишь, а он ненавидит тебя ещё сильнее, но спас тебе жизнь?» В какой библиотеке искать такое?

До конца года оставался месяц, и Грейнджер решила, что когда выдастся шанс, она обязательно им воспользуется. Искренне, от всей души скажет Малфою «спасибо!».

Шла неделя, другая, но шанса так и не представилось. Он будто намеренно обходил её стороной и игнорировал. Зато Гермиона узнала, что кто-то заменил её обычное масло зельем для умножения и расширения пространства. Кто-то явно хотел ей навредить.

Невысказанная благодарность копилась в ней слишком долго, и терпение лопнуло в последний день, когда все уже были в поезде и направлялись домой. Она будет чувствовать себя отвратительно, если не скажет ему это.

Гермиона дождалась, когда Пэнси уйдет в туалет и прошмыгнула в коридор, остановившись перед купе, где сидел Драко. Дверь бесшумно поддалась. Малфой сидел расслабившись на диванчике, глядя в окно. Вдруг он повёл носом, словно пытался что-то унюхать.

— Грейнджер, — сказал он, даже не повернувшись к вошедшей.

— Я хотела сказать тебе спасибо…

— Не надо, — вдруг рявкнул он. — Не строй из себя невинную овцу.

— Ты и сейчас будешь утверждать, что я это подстроила?

Конечно нет, потому что все на Слизерине знали, что кто-то поменял флаконы намеренно. Снегг и Макгонагалл прочитали на эту тему целую лекцию.

— Мне не нужны твои паршивые благодарности.

Гермиона стушевалась. Она не так себе это представляла. Все заученные реплики в миг забылись. Она опустила голову.

— Это всё, что ты можешь мне сказать?

— Ты хочешь, чтобы я извинился за украденный твой «первый поцелуй»?

…

Грейнджер распрямила плечи. Она посмотрела ему в глаза и нахально улыбнулась. Наконец ей было чем парировать.

— Что? Первый поцелуй? Не смеши! — она увидела, как он на секунду нахмурился и вновь состроил гримасу отвращения.

— Значит, ты и в этом преуспела? — уколол он. — Похвально, Грейнджер. И кто же тот несчастный?

Это было его ошибкой. Его мимолетная заинтересованность, которая помогла Гермионе закончить разговор и остаться в победителях.

— Тот, чьи губы не такие отвратительно сухие как у тебя.

1:0 в её пользу.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к

Буду рада вашим отзывам, они многое для меня значат. Приятного чтения.

Она этого не планировала.

Не планировала так быстро взрослеть, но обстоятельства были против неё. Гормоны и искренний интерес к этому. Гермиона ни о чём не жалела. Не жалела о неловкой ночи, когда Эрик пробрался в её комнату, чтобы просто поговорить, но закончилось всё неловкими шуршаниями простыней и секундами боли. Ещё было брошенное в темноту его «люблю». Она не ответила «я тоже», а лишь наклонилась вперёд, закрепив его слова поцелуем.

В Америке ей не понравилось с самого начала. Аэропорт был шумным, люди не улыбались, как в родном Лондоне, а резиденция Эвилов показалась слишком холодной и неприветливой. Нет, конечно, мистер и миссис Эвил встретили свою гостью радушно, точно так же, как и Эрик был бесконечно счастлив Гермионе. Но во всём этом таилось что-то неправильное. Горошина сомнения, что здесь ей не место. Это ощущалось на инстинктах.

«Быть может, — гадала она, — это было из-за того, что впервые путешествовала без родителей?»