Рубиновый Капкан. Игры кукловодов

То была не только и не столько ностальгия ротного. Было очевидным, что генерал налаживал контакт со своим бывшим подчиненным, возможности которого он в свое время досконально изучил, тем более что обновить память позволяла обширная компьютерная база, находившаяся в его распоряжении. Генрих был диверсантом, который мог оказаться исключительно полезен в странах СНГ, тюркоязычных и арабских государствах – он был профессионалом по этой части. Как гласило личное дело Генриха, его отец в советские годы 10 лет проработал финансовым директором в нефтегазовой компании в Ливии, Йемене и Алжире, куда взял 5-летнего сына с собой, тот в совершенстве выучил арабский язык и свободно говорил на диалектах этих стран.

Специализацией Генриха была психологическая обработка, дестабилизация и диверсии на территории потенциального противника. За первое ему платили при работе с наркотиками: он блестяще варьировал методы «качель», умел «поломать» самых отчаянных наркокурьеров, вычислял на пять шагов вперед возможные сценарии в ситуациях, когда жизнь людей, с которыми он был связан, а несколько раз – и его самого – были на волоске между жизнью и смертью.

Конечно, это был дар. Как-то раз они пошли вместе с закадычным другом Камилом в кафе, где перед трапезой они поспорили, что Генрих за 5 минут «уговорит» прислуживающую им официантку. И что вы думаете? Генрих выиграл! За эти 5 минут он успел сказать ей, что она разведена, почему у неё нет настроения, и в последнее время не идут дела. Официантка, вполне симпатичная, молодая русская девушка обомлела, затем улыбнулась, ну и… согласилась чуть позже, после работы, продолжить разговор. Камил не проронил ни слова, констатируя сам факт. Таких случаев было множество.

Сальери был хорошо информирован о мало-мальски важных тенденциях и грядущих событиях в регионе. Соответственно он готовил почву, делясь известной ему информацией с Генрихом: это были либо аналитические отчеты и прогнозы ведомства, равно как и ответы по запросу Генриха по конкретным позициям. Информация, как тот в этом многократно убедился, была достоверной. Осведомленный генерал хотел узнать мнение Генриха по тому или иному вопросу, а также постепенно перейти с ним к активной фазе работы, когда Генрих, так или иначе заинтересованный в общении со столь мощной организацией, перешел бы к прямому сотрудничеству.

Прогнозы ведомства Сальери обладали одним существенным свойством: их составляли лучшие аналитики, обладавшие полнотой информации по той или иной стране, на выходе давая сгусток, квинтэссенцию вариантов на год-два вперед. Единственным его условием в общении с Генрихом было умение последнего хранить тайну, по крайней мере, до тех пор, пока об этом не становилось известно в печати.

Нашли они друг друга, казалось бы, случайно. Два года назад Генриху домой позвонил старый друг его покойного отца, Всеволод Владимирович Быков, в свое время возглавлявший нефтегазовую компанию. Генрих три дня угощал гостя, стараясь угодить ему во всем. Тот рассказал ему неизвестные детали о прошлом отца Генриха, имевшего безупречную репутацию в органах. Оказывается, он был полковником КГБ в запасе, знатоком арабского языка и верным товарищем. Последние его слова, по всей видимости, дорогого стоили.

Во время одного из ужинов с Быковым к ним в ресторане неожиданно подсел Сальери. Генриху пришлось как следует попотеть и подтчевать их обоих, после чего у них завязалась оживленная беседа. Опытный Генрих вскоре понял, что они взяли его в оборот: он был убежден, что с людьми такого ранга случайностей не бывает. Готовилось нечто неординарное, но что? И раз общались с ним, то вопрос – когда? Или всё же – где?

Чистая линия связи между Сальери и Генрихом обеспечивалась при включении генералом спецустройства, после которого они могли 5–10 минут общаться по телефону, но даже в таких случаях обсуждение сводилось к сжатым формулировкам, где чаще иносказательно, обрывисто передавалась информация, которую иначе никак нельзя было отложить на потом.

Спецслужбы, отслеживавшие контакты Сальери: его должность для них не была секретом – после первого же их разговора включили блокировку домашних телефонов Генриха. Его сотовый профессионально вытащили из кармана двое молодых ребят, когда он петлял, ныряя из магазина в магазин на торговой ярмарке, пытаясь оторваться от хвоста. На его сотке были закодированы имена и телефоны осведомителей Генриха, которых он инстинктивно подтягивал для возможной работы с Сальери, так что это была существенная потеря. Генриха начали плотно опекать, а это однозначно требовало более серьезных и продуманных действий. Умом он воспринимал происходящее с ним как неизбежное, и всё же его раздражало и заставляло нервничать, когда под его окном сутками мог простоять автомобиль, который и из которого начинали двигаться, стоило ему выйти во двор.