Рубиновый лес. Дилогия

Как я и думала, хозяин таверны согласился продать мне всю кладовую, когда я выложила перед ним на барную стойку свой хризолитовый кулон, расшнуровав заветный мешочек с драгоценностями. Дожидаясь, пока этот лысый мужчина с фартуком набок сложит в узелок все припасы, я ненавязчиво наблюдала за столиком Сола и Мелихор, привалившись боком к стойке. Даже издалека их было невозможно спутать с людьми, и вовсе не из-за цвета волос, а из-за утончённой и безукоризненной красоты – ни родинки, ни пятнышка, ни единой шероховатости на руках и лице. Будучи воплощениями природного совершенства, они снова о чём-то спорили, как малые дети, перегнувшись друг к другу через стол и почти соприкасаясь лбами.

Когда хозяин таверны протянул мне готовый узелок, я потопталась на месте ещё несколько минут, потянув время, но затем вдруг заметила за стрельчатым окном бобровый мех. Дикий, как не вовремя!

– …гадко, Солярис. С ширен… не поступают.

– Знаю. Только не лезь. И попроси не лезть других.

– Попробую, но сам знаешь, какие…

До меня донеслись лишь обрывки их с Мелихор разговора, но они смотрели друг на друга так, что я буквально услышала звон стали: их взгляды скрестились, точно мечи. Молча положив на стол узелок, я заняла своё место, и оба сразу смолкли. Мелихор снова занялась цыплёнком, а Солярис наконец-то взялся за пиалу с травяным чаем и неохотно сделал пару глотков, хоть и кривился от вкуса.

– Сол. – Я прочистила горло, следя краем глаза за дверью, чтобы не пропустить момент. – Кажется, Кочевник…

– Это что, жареный цыплёнок по дануискому рецепту? Ещё и с чесноком!

Каким-то образом Кочевник всё равно умудрился проскочить мимо меня незамеченным и, когда я повернулась, уже стоял прямо перед нашим столом. Неизменная бобровая накидка обросла новыми позолоченными гривнами, фибулами и цепочками всего за те пару часов, что мы не виделись, а краска на его лице, которой был выведен узор Медвежьего Стража, выглядела совсем свежей, яркая и ещё не высохшая до конца. Забранные в хвост волосы цвета угля слегка вились от влаги – судя по всему, Кочевник успел не только прошвырнуться по рынку, но и заглянуть в городскую баню. На миг я даже пожалела, что не напросилась ему в компанию.

– Что это за… – Мелихор принюхалась, и глаза её расширились. – Медведь?! Нет, серьёзно, он пахнет лесным медведем! Ты это чувствуешь, Сол?

– Собака он, а не медведь, – выдохнул Солярис тяжко и хлестнул Кочевника по руке агатовыми когтями, когда тот, найдя себе свободный стул, потянулся к остаткам цыплячьей тушки на деревянном блюде. – Не тронь! Не для тебя заказывали.

– Да ладно, пусть угощается! Нужно ведь ещё и для черничного пирога место оставить, – подмигнула Мелихор, и Кочевник смешно крякнул, будто только сейчас её увидел.

– Пофему каждый раз, стоит ньам ненадолло расстаться, лядом с вами пояфляется какая-нибудь странная баба?! – спросил он почти невнятно, уже стягивая зубами румяную шкурку с цыплёнка, и я решила на всякий случай отодвинуться подальше, чтобы меня не забрызгало чесночным маслом. Проглотив оторванный кусок, Кочевник просиял от счастья. – Но эта, надо признать, хотя бы симпатичная! И щедрая! Давайте возьмём с собой и цыплёнка, и бабу и посидим где-нибудь в другом месте. Тут ведь есть запасной выход?

Кочевник подорвался со стула так же резко, как сел на него, и, засунув цыплячью ножку по самую косточку в рот, принялся воровато озираться. В полдень в таверне было тихо, почти как в божественном неметоне: лишь те самые несколько мужей с голяшками, налакавшись браги, вяло распевали какую-то старую керидвенскую песнь. Однако откуда-то у меня взялось стойкое ощущение, что эту тишину вот-вот нарушат.

– Что ты натворил на сей раз, Кочевник? – спросила я в лоб, и голубые глаза, напоминающие мне об ажурном льде на поверхности Цветочного озера, забегали по таверне ещё быстрее, лишь бы не встречаться с моими.

– Ничего я не натворил! Просто хочу прогуляться по городу вместе с друзьями.

– А откуда у тебя ещё один топор? – сощурился Солярис подозрительно, тоже почуяв неладное. – Подожди-ка…

Я проследила за его взглядом и обнаружила, что теперь у Кочевника на поясе висят целых два топора: один – из потемневшего железа с орнаментом Талиесина на полотне, а другой – из блестящей стали, похожей на чистое серебро, и с засечками, которыми удостаивали лишь то оружие, которое было выковано для защиты невинных.

– Ладно, признаю, из-за моего нового топора нам и надо отсюда уйти. Лучше всего сейчас!

– Ты что, обокрал кого-то из городской стражи?! – воскликнула я.

– Никого я не обкрадывал! – вспыхнул Кочевник мгновенно. – Я добыл этот топор в честном бою!

– Каком ещё бою?! Мы в центре города, здесь нельзя устраивать никакие бои, тем более с хирдманами ярла!