Рубиновый лес. Дилогия

– Вообще-то я как раз собирался прогуляться до Столицы. Поговаривают, будто там драконов за страшных зверей считают. С удовольствием бы развеял эти нелепые заблуждения, – протянул Сильтан, и голос его напоминал растопленный сахар, такой же вязкий, приторный и обволакивающий. – К тому же мне ещё не доводилось лицезреть сидов воочию.

– Сидов? Каких ещё сидов?

– Когда я пролетал над городом, насчитал с дюжину костров и ещё больше повозок с лошадьми. Какие-то странные существа вели их: на голове оленьи рога, лица деревянные, туловища из соломы, но руки и ноги человеческие… Это разве не они? Или же у вас тут поселилась хтонь?

Сильтан недоумённо склонил голову набок, и из-под золотисто-белых волос, скользящих по линии его челюсти, выглянула новенькая серьга. Я ничуть не удивилась тому, что Сильтан так быстро изменил своей ракушке-латиаксис, но всё равно испытала досаду: Маттиоле и Гектору потребовалось столько усилий, чтобы её достать! Впрочем, новая серьга шла Сильтану даже больше: из чистого золота, по форме она напоминала крыло бабочки, а по воздушной резьбе – полупрозрачный ажур на моём платье. Словно чешуйка, снятая с Сильтана в первородном обличье – идеальное его отражение.

– Это никакие не сиды. Ты видел ряженых. Горожане всегда одеваются так, когда готовятся к летнему Эсбату, – пояснила я, и Сильтан сощурился ещё сильнее, так что глаза его превратились в две узкие щёлки. Судя по всему, он был совсем не сведущ в человеческих праздниках, ведь если и проводил на континенте время, то явно не ради наших знаний и культуры. – До летнего Эсбата осталось меньше недели. Это один из четырёх сезонных праздников Круга. Он длится девять дней, в течение которых в городах и деревнях проходят ярмарки, пиры и разного рода игрища…

– Сходим? – взбудоражился Сильтан сразу. – Я бы присмотрел себе пару безделушек, да и игрища тоже люблю. Развлеклись бы на пару! Ты из-за моего брата небось уже и забыла, каково это. Люди живут так ничтожно мало, а забот на себя вечно взваливают так много, будто бессмертны. – И он шутливо щёлкнул пальцем по диадеме на моей голове.

«Будь я хоть трижды бессмертна, ничто не спасёт меня от Соляриса, если он прознает об этом», – подумала я, но вслух лишь вежливо отказала:

– Боюсь, дел и впрямь невпроворот. Возьми лучше Мелихор, ей будет полезно приобщиться к человеческому обществу. Неделю назад она съела букет лилий на глазах у хирдмана, который пришёл к ней свататься.

– Куда же ты тогда идёшь? – Не вынося отказов, Сильтан быстро нагнал меня на повороте, за которым я надеялась от него скрыться. Двигался он лениво и вальяжно, но в то же время так плавно, что казалось, его ноги не касаются пола. – Снова смотреть на отцовский трон до захода солнца? Надеешься, что тот однажды на нём появится?

Сильтан никогда не кусал как дракон – вместо этого он жалил как пчела. Со злым умыслом сказанное или без, но это заставило меня передёрнуться и замереть посреди каменного туннеля, соединяющего южное крыло с северным. Однако вовсе не обида пригвоздила меня к месту, а изумление: будучи почётным гостем при дворе, Сильтан имел право ходить везде, где ему вздумается. Но с каких пор он ходил следом за мной? Или же Солярис нечаянно проговорился?

– Я иду в зал Совета, – сухо ответила я, и на этом наш разговор был окончен. Для меня так точно.

«Я пришёл подарить тебе новый трон, не запятнанный кровью и ошибками прошлых правителей, изготовленный по твоему образу и подобию, как изготавливается трон каждого потомка Дейрдре». Эти слова отца я запомнила навек, как и поистине прекрасный трон из витражных стёкол и самоцветов, что он вручил мне на моё Вознесение. Однако этот трон так и остался стоять в кузнице, где Гектор на пару с опытным мастером корпели над ним более года, – вместо него в замке по-прежнему стоял трон отца. И даже сейчас, проходя мимо, я остановилась, чтобы посмотреть на него в стотысячный раз.

Холодный и цельный чёрный камень с матовыми прожилками, угловатый и острый. Я ни разу не садилась на него – только боязливо дотрагивалась кончиками пальцев, гладила, будто пыталась вобрать в себя его твёрдость. Никогда прежде не думала, что захочу быть похожей на отца, но всё изменилось, когда городской колокол пробил четыре раза, извещая о смерти, что пришла в королевский дом, а четыре советника во главе с освобождённым Мидиром опустились передо мной на колени. С тех пор я приходила сюда так часто, что в конце концов перестала обращать внимание на пятна старой крови, въевшейся в молочные плиты зала. Отдать приказ снести отцовский трон и поставить новый, мой собственный, казалось кощунством.

Однажды я сделаю это… Но уж точно не раньше, чем сочту себя достойной его. А до этого мне, увы, так же далеко, как до Совиного Принца.