Рубиновый сюрприз

Тод метнула косой взгляд на Кэхилла. На вид ему было около пятидесяти лет. Несмотря на То что держался он довольно энергично и бодро, холодное дыхание приближающейся старости уже коснулось его.

– Хадсон заботлив? – спросила Тод звучным грудным голосом.

Кэхилл внимательно осмотрел ее с головы до ног, а затем с ног до головы и ответил:

– Думаю, нет. Сюда, мисс Тод.

Дом на пляже казался неприветливым, суровым и без лишней роскоши. Впереди располагался японский сад с декоративными каменными горками. Массивные деревянные двери, ведущие в дом, были отделаны желтой медью.

Дерево, кафель, камень, тусклый свет… У Тод было такое чувство, словно она входила в кафедральный собор. Огромные двери тихо закрылись за ней, огородив от разбушевавшейся морской стихии. Воздух в помещении был холодным и неподвижным.

– Туда, – произнес Кэхилл, указывая рукой. – Идите на шум. Хадсон ждет вас.

«Шумом» являлась современная музыка, доносившаяся из комнаты в самом конце длинного, покрытого кафелем, коридора. Не взглянув на Кэхилла, Тод направилась туда, где ее ожидали.

В конце концов она добралась до солярия, где на столе для массажа, сделанного из хрома и мягкой, как масло, кожи, лежал на животе голый Хадсон. Крепкая женщина с прямыми черными волосами, собранными в пучок, методично работал рядом со столом, словно часовой, стоял штатив на колесиках. К нему был подвешен пакет, заполненный прозрачной желтой жидкостью. От пакета отводила, прозрачная пластиковая трубка, соединенная с иглой, торчавшей в правой ноге Хадсона.

– Входите, сказал Хадсон, не поднимая головы, Извините, но последние несколько дней были довольно изнурительными, а последующие обещают быть даже хуже. Следует немного подбодриться.

Тод, смущаясь, зашла в комнату. Благодаря предвечернему солнцу влажный воздух в солярии стал неприятно теплым. Она с отвращением взглянула на желтую жидкость, на трубку, через которую эта жидкость протекала, и на иглу, к которой подсоединялась трубка. Это напоминало ей о многом: о бедности, об изнасиловании, о наркотиках.

– Вы… вы часто проделываете это?

– Раз в месяц. Можно принимать курс лечения и гораздо чаще, не боясь никаких осложнений, но каждый раз при повторении утрачивается эффективность. Я стараюсь поддерживать строгий режим.

– А что это за жидкость? – спросила Тод. – Очень похожа на мочу.

Хадсон поднял голову и бросил на нее взгляд, в котором отражалась почти отцовская терпимость.

– Эта жидкость имеет очень длинное и непроизносимое румынское название. В английском языке ему нет эквивалента, потому что до сих пор здесь еще никто ее не применял.

– Так что же это такое, шейные железки обезьяны?

– Мое дорогое дитя, – улыбаясь произнес Хадсон, – вы всему верите, о чем читаете в книгах или газетах?

Тод тоже улыбнулась, почувствовав себя непринужденно в комнате с Хадсоном. В его глазах светилось желание.

– Я верю только интересным вещам, – сказала она.

– Таким, например, как вечная молодость?

– Я слишком молода, чтобы думать об этом.

Это была ложь, но она уже давно привыкла лгать и, надо признаться, делала это так же хорошо, как и занималась сексом.

– Когда-нибудь вы посмотритесь в зеркало и заметите, что ваши прелестные груди провисли чуть ли не до живота, – сказал Хадсон, – а милая попочка сморщилась.

Тод улыбнулась, с сомнением проведя по названным местам.

– Тогда вы решитесь лечь под хирургический нож, – продолжил Хадсон. – С его помощью будут проделывать разные манипуляции, после которых на вашем теле останутся швы. Но через некоторое время груди и попа снова обвиснут. – Хадсон опустил голову, но продолжал смотреть на Тод, рассказывая ей о возможных переменах в ее жизни. – Спустя несколько лет вы снова ляжете под нож, а потом это войдет у вас в привычку и будет продолжаться, пока вы не собьетесь со счета. Но к тому времени ваша кожа станет дряблой и покроется болезненными пятнами. С помощью скальпеля, искусно используемого в хороших руках хирурга, вам все равно не добиться вечной молодости. Просто с годами морщинки скроют швы.

По телу Тод пробежала дрожь. Старость, как и океан, была одной из тех немногих вещей, которые пугали ее. В старости нет победителей. Человек просто стареет, его внешность портится, а потом он и вовсе умирает.

– Именно это и произошло с вами, старичок? – грубо спросила она. – Швы и морщины, это всё, что у вас осталось?

– Подойдите поближе и увидите сами.

Нежелание принять его предложение подсказало Хадсону, что он был прав в оценке того, как Тод отреагирует на все увиденное здесь, а именно на то, что он находился во власти трубочек и игл. Это была нормальная реакция здорового, молодого организма.

Клэр подошла к лежащему на столе человеку на расстояние вытянутой руки. Массажистка продолжала выполнять, то, что ей было положено, как будто в комнате больше никого не было.

– Подойдите ближе, – повторил Хадсон, глядя на Тод своими старчески проницательными глазами. – Дотроньтесь до меня. Я живой, не бойтесь!