Рубль – не деньги

– А какая разница? Ну заменили одну проститутку на другую…

– В смысле?!

– В самом прямом, – отвечает Женечка. – Проститутку Манон заменили проституткой Татьяной.

– Ну, с Манон – спорить не буду, а Татьяна-то с какого боку? – удивляюсь я.

– Давай разберемся, – и лицо моей визави становится необыкновенно серьезным, – только с самого начала. Вот чего она поперлась к Онегину предлагать себя?!

– Женечка, она не предлагала себя, а признавалась в любви.

– Какая любовь! – она безнадежно махнула рукой, то ли на меня, то ли на девочку Ларину. – Вся любовь заканчивается койкой.

– Но у них-то койки не было.

– Просто не дошло, потому что она нашла себе олигарха, – твердо заявила Женечка.

Я поняла, что окончательно пячу, или мы говорим о разных произведениях.

– Олигарха?

– Гремина она себе нашла, вспомни: «… что нас за то ласкает двор…»

– Не вырывай из контекста: «… что муж в сраженьях изувечен…»

– Да там все хороши, – вдруг перескакивает Женечка. – Онегин…

– Что «Онегин»? Тоже проститутка?

– Ну, в каком-то смысле, – говорит Женечка и покачивает головой, – проигрался в пух и прах за границей и решил Татьяне на хвост сесть.

Одна из нашей компании решительно отодвинула чашку с недопитым кофе и молча вышла из- за стола, а я решила все-таки докопаться до смысла происходящего.

– Давай оставим Онегина в покое, ты сказала про все оперы.

– Нет, ты подумай про самое главное! Пушкин пишет: «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?». Цвет берета напоминает о красном фонаре! – Женечка явно не собиралась останавливаться.

– Ты, подруга, даешь… Ладно, давай дальше, несчастного «Евгения Онегина» ты уже под орех разделала.

– Ты просто вдуматься не хочешь, – укорила меня Женечка, а вторая соседка пнула меня под столом.

– Что тебя конкретно интересует?

– Где ты нашла проституток в «Пиковой даме»?

– Что значит «где»? А Лиза?

– ??? – Я онемела. Впрочем, онемела и еще одна наша сотрудница, сидевшая за столиком. Она только выразительно наступила мне на ногу, дескать, заканчивай этот паноптикум… Но я уже не могла замолчать.

– Давай так: сразу выбрасываем из наших дебатов «Травиату», «Кармен» и даже «Аиду». Но Лиза- то что тебе сделала?

– Мне лично ничего. Но как она поддергивала платье и финтила ножкой перед Германном?!

– Это где, на Лебяжьей канавке, что ли?

– Нет, когда он ей дифирамбы пел. Сам тоже альфонс…

– Спокойно! – приказала я не то Женечке, не то себе. – А Дездемона?

– Из той же серии твоя Дездемона.

– Ну, во-первых, не моя, а Верди, и потом – она, по замыслу, жертва.

– Какая, к черту, жертва?! – возмутилась моя оппонентка. – Нет дыма без огня.

– Хорошо, допустим, хотя я сильно сомневаюсь…

– А ты не сомневайся, – сказала Женечка уверенно. – Ты прикинь: Джильда – проститутка, Марфа Собакина – проститутка. В общем… Надеюсь, к концу рабочего дня ты со мной согласишься.

И мы пошли на свои рабочие места. Кто с каким настроением – дело другое.

Уже ночью, дома, я сняла с полки изрядно потрепанную книгу «100 опер» 1964 года издания. Изучала ее до утра – естественно, под определенным ракурсом. Ни один из Женечкиных доводов не подтвердился. И уж совсем непонятным для меня осталось то, кто мог быть проституткой в опере Жиганова «Муса Джалиль»…

Бездарное кино

– Ну какой из тебя пенсионер?! Не выдумывай!

Я говорила эти слова мужу по нескольку раз в день, но взбодрить его все равно не удавалось. За свою жизнь я не раз наблюдала, как мужчины тухнут и начинают сдавать, даже заболевать после наступления сакраментального пенсионного возраста. Особенно это относилось к кадровым военным – настоящая трагедия. А сейчас, когда в стране крутится полный хаос и беспредел, именуемые перестройкой, военное министерство издало и вовсе убийственный, а главное, до невозможности глупый приказ – отправлять в запас офицеров, достигших сорокапятилетнего возраста.